Дневники: 1936–1941 - стр. 93

; Питера614 и Пруденс615; блестящие бюсты; пронизывающий холод безмолвного города; болтовню у Энн; Ньюмаркет616; ох, и бессчетное количество людей. Или мне просто кажется, а времени перечитывать нет. Огромное напряжение, но как же здорово, что из-за работы можно не вдаваться в ощущения, которые я испытываю, когда пью чай с Нессой на Фицрой-стрит 8. Нет-нет, не буду я описывать это – неужели боюсь? Бесчисленное множество людей: Хатчинсоны, Кэти Льюис617, Адриан, Сесиль Дакворт618. Реликвии Джеральда все еще захламляют гостиную. Немного расточительства – книги Уолпола619 на выставке620; Вита была там в сопровождении Гвен; подписывала книги; намазала губы красным; мое глубокое отвращение к «Дафферину621» Гарольда и его фальши; столь же сильное недовольство автобиографиями Уиндема Льюиса и Невинсона; сильное влияние подлых умов; безрассудная покупка меховых сапог, кожаного жилета, нижнего белья, ибо деньги опять текут рекой. Я могла бы зарабатывать по £100, подбирая книги для «Pelican» вместе с Морганом, Хью и Олдосом, но отказалась в знак презрения к Лейну622 за то, что он не моргнув глазом переключился с Леонарда на меня. «Cosmopolitan» платит мне £200; «Harper’s Bazaar» – £120, еще £120; еще £25, что в сумме дает £465623. £465 за горстку старых набросков. На фоне продаж Нессы это немного стыдно, но потом я вспоминаю, что вложила всю себя в писательство, а у нее есть дети.

На выставке624 Дункана мы встретили содомитов: Джо [Экерли], Моргана, Уильяма [Пломера], – и, как обычно, насладились их чудным обществом. Джо – раб «Listener». А что, интересно, скажут рабы, когда выйдут «Три гинеи»? В марте, я полагаю. Затем Веббы625 пригласили нас на обед, чтобы встретиться с Шоу626. Мы сопротивляемся, а нас зовут в Лифук627. Очень туманный ноябрь – каждый день бурая дымка, из-за которой мы по вечерам остаемся дома. В один из таких туманных вечеров пришла Этель Смит, а затем мадам де Полиньяк, похожая на набитое под завязку чучело птицы (пухлая К. Льюис с ее бледными руками и изумрудами выглядела точно так же). В другой вечер приходила леди Саймон, похвалившая мои тайные и нечестивые проекты; главное, никого больше не втягивать в неприятности и т.д. В итоге месяц прошел как песок сквозь пальцы; всего пара прогулок; много писем и несколько божественно тихих вечеров. Л. в своей каморке, а я в своей; читаю Шатобриана628 в шести прекрасных томах, купленных за одну гинею в Кембридже; к тому же, как обычно, много разного хлама, биографий и несколько «синих книг»629 для моей маленькой шуточной книги [?]; никакой поэзии, однако, никакого Шекспира, ибо инстинктивно, я полагаю – тут я с трудом заставляю себя перейти на белые листы, – мне кажется, что лишь проза сейчас может успокоить мой разум. Может, я просто ленюсь? Наступает священный час – обеденный; сырой промозглый день, и мне, увы, придется посвятить время после чая Элизабет Боуэн, которая, при всей моей симпатии к ней, служит источником сожаления.