Dневник Z - стр. 23
– Что вы снимаете? Вы все равно правду не покажете! – кричала пенсионерка с балкона третьего этажа. – Лучше покажите, какие у нас разрушения, как квартиры горят.
«Странно, – подумал я. – А чем ещё мы занимаемся здесь каждый день, кроме того, что снимаем разрушения и горящие дома?» Позже понял: скандальной женщине просто нужен повод выплеснуть своё недовольство.
– А что вы не показываете, как ваши освободители наши унитазы из домов вывозят! – смотрю, муж ее в бок толкает, мол, «ну, уж не перегибай». – Я сама видела!!
Начинаю закипать. Представил, как российский солдат выкорчевывает из квартиры чей-то изгаженный унитаз, под угрозой трибунала везёт его на броне или прёт на руках (15–20 кг), попутно воюя, спит с ним в обнимку, чтобы через три месяца, полгода вернуться с трофеем домой. Хотя ведь можно отправить сантехнику посылкой по почте, точно! Только вот на передовой почта не работает, жаль. А стоимость унитаза, кстати, от 5000 рублей, если что. И ведь этот надоевший всем вброс украинской пропаганды она на голубом глазу пытается выдать мне за правду. Ну, разве совсем не стыдно? Хотя как обывателя ее понять можно. Жила себе спокойно, дом никто не бомбил, родственников не убивал, а тут СВО, русские пришли, и спокойная жизнь для неё закончилась.
А другого противника России я повстречал в двух метрах от окопов ВСУ, проложенных по территориям частных домов. Понятное дело, что частные дома со всем гражданским имуществом населения ответным огнем превращены в решето. Пожилой прохожий в коричневой замшевой куртке: прядь редких волос зачесана с наивной целью скрыть огромную лысину, на глаза спадают длинные космы седых бровей.
– Позиции вэсэушников прям в домах были, – подхожу к нему. – Окопы, видели, да?
Через продолжительную паузу он вдруг резко отвечает:
– Конечно, не видел и, конечно, не знаю. И, помоему, это пи…ж стопроцентный.
– А почему? Я вижу украинские позиции в домах…
– Почем же ж вы видите эти позы́ции? Шо там написано на них? – не унимается дед.
– Там форма украинская, их ботинки, оснащение, – завожусь явно.
– Мне не надо.
«Мне оно не надо» – это же типичный «хатаскрайник», подумалось мне.
– А вы знаете, сколько погибло в ЛНР за восемь лет? – вступил в разговор наш луганский водитель Василий.
– Я не знаю, – ответил старик.
– Четырнадцать тысяч восемьсот.
– А, это вы подгоняете к тому… – попытался парировать дед.
– Гражданских. Не военных. – пригвоздил его аргументом луганчанин. – Таких же, как вы, как я. А почему вы восемь лет не видели?
– Нет, ну, а дальше ж давайте смотреть… – не унимался оппонент.