Дневник профессора Гаросса - стр. 29
Темнеет. Из сумрака то и дело выныривают автомобили, на мгновение ослепляют меня зажжёнными фарами и, с рёвом промчавшись мимо, вновь растворяются в темноте. Недалеко разноцветными огнями искрится Данкара. Жара спала. Прохладный ветерок приятно холодит пылающее и ноющее от боли тело. Подставляю лицо под его освежающий поток и вдруг чувствую влажные прикосновения к нему. Вытираю щеку ладонью и подношу её к носу. Неприятный аммиачный запах защекотал ноздри. Так и есть, начинается туман. Чёрт, как не вовремя! Придётся поспешить, чтобы попасть в машину раньше, чем он сгустится. Иногда эти туманы, благодаря работе местных химзаводов, содержат в себе примеси различных кислот, и, если не принять меры предосторожности, можно запросто приобрести болезненные, долго не заживающие язвы.
Превозмогая боль, выкарабкиваюсь из канавы и спешу к «Джесси».
– Ох! – восклицаю не то от боли, не то от увиденного.
Багажник «Джесси» открыт, и всё его содержимое, разбитое и изрезанное, валяется на обочине. Обе двери с правой стороны распахнуты, предоставляя для обзора вскрытую панель, содранную обшивку и вспоротые сидения. Капот тоже открыт. С тревогой заглядываю под него. Так и есть. Форсажная установка Додди Скэйли раскурочена и навсегда выведена из строя. Сам движок, к счастью не тронут. С чувством страха (а вдруг?) проверяю тайник в днище кузова. Слава богу, и дневник и кассеты на месте! На душе становится легче. Может, эти подонки и неплохие костоломы, но сыскари они никудышные.
Складываю обшивку на заднее сидение и с трудом, при свете фар мелькающих туда-сюда машин, начинаю собирать раскиданные вокруг вещи. Затем, скрипя от боли зубами, усаживаюсь за руль, завожу мотор и очень плавно трогаюсь с места.
Данкара живёт своей обычной, размеренной жизнью. Меня встречает знакомый шум мегаполиса: непонятный грохот, рёв моторов, вой полицейских сирен, доносящиеся откуда-то выстрелы. Всюду бросающаяся в глаза разноцветная иллюминация вывесок и реклам. Огромные электронные часы на здании нефтяного концерна показывают десять часов. Ого! Надо торопиться, иначе я так и заполночь не доберусь до кровати. Но от увеличения скорости начинает пронзительно ныть грудная клетка. Ладно, чёрт с ней, с кроватью. Сбрасываю скорость и еду не спеша.
Прохожих мало, почти не видно. В туман все предпочитают сидеть дома. Если он имеется, конечно. Бездомным в эту пору становится очень туго. Если не успеют найти какое-нибудь укромное местечко, вроде мусорных контейнеров, подвалов и теплотрасс, то их ждёт верная смерть.