Дневник горожанки - стр. 20

“Актив” действительно занял комнатку получше. Здесь обои с картиной осеннего леса и много икон. Иконы – православные. А в руках у ребят – четки. И то, и другое, по-видимому, в большой моде.

Но батюшка, к счастью, самый настоящий и присутствует здесь не для галочки. Он действительно всех знает, со всеми разговаривает и многое порассказать может.

“Знаете, какая главная проблема? Эти большие комнаты. Днем еще ладно… А вот ночью – беда. Они же там одни остаются. Я вот заграницей был, так там хоть на ночью человек сам с собой. Большое дело. У нас на это средств нет, хотя финансировать стали гораздо лучше, это правда. (Получше – это тысяча рублей в месяц на человека – А. Б.) Но дедовщина, конечно, процветает. Вот об этом они и говорят мне. Еще семейные дела у них тяжкие. Кого-то и не навещают совсем, а без посылок здесь трудно. Мы вот стараемся их подкармливать. Сначала хотели посылки организовывать, так это сложно. Отобрать могут посылку. Поэтому обедами их кормим”.

“Как кормят?” – спрашиваю парней. Молчат. “Лучше свое есть” – наконец, один говорит, но тихо, чтобы взрослые не слышали. “Бьют?” – это я спрашиваю убедившись, что могу поговорить без посторонних. “Да, у них есть дубинки. И ДИЗО”. ДИЗО – это карцер. Одиночка, где долго не высидеть. Два раза посадят и дело плохо. Изменят режим содержания на строгий.

“А книжки читаете?”. Смеются. “Не, телевизор смотрим”. Телевизоры есть, а вот с кино – проблема. Нет звуковой установки.

Жалко парней. Взрослых не жалко – это их работа. Однако каково это работать со 180 парнями, которые на воле напрочь не вписывались в социум, понять тоже надо. “Вон того парня видите? – тихо говорит мне знакомый чиновник. – Это наркодиллер, я хорошо его помню. Не верю, что наркотиков у них нет. Посмотрите, какие у него глаза”.

Не знаю, глаза у них у всех странные. А может все дело в бритых сиротских затылках, серых робах, страшных лестницах и помещениях типа барак. Правда, идет ремонт. Но цивилизацией здесь пока не пахнет. Далеко здесь до цивилизации. И до нормальной жизни на свободе эти ребятам очень далеко, несмотря на все усилия и подаренный кандидатом в губернаторы телевизор с плазменным экраном. Как до неба.

Говорят, 11 сентября Америка стала другой страной. Как будто в один момент закончилось детство, и миф о собственной исключительности и неуязвимости разлетелся вместе с башнями Всемирного Торгового Центра.

Я увидела Америку после – но я не видела ее до. Это делает задачу сложнее, и о том, насколько она изменилась я судила не только по собственным впечатлениям, но по рассказам, по воспоминаниям, по ощущениям тех, для кого эта страна – дом.