Дневник Эбигайл - стр. 6
– Я закрывала калитку – заявила мама – и не надо иметь привычку перекладывать вину на другого, Эби.
– Вот именно! – взвилась я – не надо иметь такую привычку, мам.
– Эби – одернул меня отец – не разговаривай с матерью в таком тоне. Забыла закрыть калитку – просто признай и впредь не забывай, а не огрызайся.
– Да не я это! Сами забыли – а теперь пытаетесь найти виноватого! Серьезно? Даже в этом? Конечно, я, блин, везде виноватая! Только Маркус у нас святой!
– При чем здесь вообще Маркус? – нахмурилась мама, заталкивая в этого немощного очередную ложку.
– Я в восемь лет ела сама – со злости бросила я, откусывая тост – в школе. В которую ходила сама. И заводила друзей. И вообще одупляла, что со мной происходит.
– Встань и выйди из комнаты – сухо велела мама – доешь потом.
Я молча продолжила сидеть.
– Встань и выйди, Эбигайл.
Фыркнув, я подчинилась.
– Не особо-то и хотелось смотреть, как у него текут слюни – заявила я, ткнув на брата – к чему вообще эти утренние молитвы? Думаете надурить бога, что мы такая дружная семья? Типо после молитвы он на нас уже не смотрит? А лучше бы посмотрел! Тогда бы увидел, сколько в каждом из вас дерьма, и что вы ни разу ни католики, и вам насрать на собственную дочь!
– Выйди немедленно, Эбигайл – вмешался отец – вернешься, когда мы доедим.
– Конечно, господин – огрызнулась я, сделала реверанс и унеслась в комнату.
Уже после полудня отец заставил помогать ему с табличкой для дома. На ней было написано «Хиггинсы» и украшено отпечатками краски трех ладоней.
– Как мило – хмыкнула я, придерживая ее, пока отец прикреплял табличку к почтовому ящику – что вы даже не предложили мне оставить свой.
– Ты никогда не питала интерес к подобным делам – заявил отец – ты бы все равно отказалась.
– Но можно было и предложить.
– Эби, ты как ребенок. На что тебе оно сдалось?
– Ну да – я отпустила табличку, которая теперь держалась и без меня, хоть и криво – теперь всем понятно, что здесь живет счастливая семья Хиггинсов из.. – я демонстративно сосчитала количество отпечатанных ладоней – трех человек.
– Эби, ради бога – закатил он глаза – банка с краской в подвале, можешь поставить свой, если так хочется. Я думал, ты уже выросла из этого возраста.
– Да? Тогда почему ваши с мамой отпечатки здесь? Вы, наверное, еще чертовски маленькие дети. Я одна выросла.
– Ты умудряешься учинить скандал из чего угодно! – вменил он мне – когда ты уже выйдешь из своего пубертата?
– Когда со мной хоть немного начнут считаться в этой гребанной семье.
Он что-то буркнул мне про то, что лишит ноута, если я продолжу выражаться при нем в том же духе, но зато отстал от меня до самого вечера. В окно своей комнаты, что как раз выходило во двор, я видела, что он долбался с табличкой, потом с глупыми ковриками приветствия, а потом вышла мама и долго показывала ему на забор. Судя по тому, как поникли плечи папы – ему предстояло его красить.