Дневник Эбигайл - стр. 2
– Как тебя зовут? – повторил он.
– Страхом.
– Что страхом? – терпение Докена начало исчерпывать себя.
Отрешенность на лице девушки.
– Оно питается нашим страхом – проговорила она.
– Она под кайфом? – с усмешкой вмешался Роб, но получив убийственный взгляд начальника, тут же смолк и стянул глуповатую улыбочку.
– Послушай – повторил Докен – помоги нам и мы поможем тебе. Где живут твои родители?
Молчание.
– В доме, который питается страхом – расхохотался Уолкинс, но получив и в свою очередь взгляд шерифа, тут же потупился – я хотел сказать, она же сама сказала..
– Тебе смешно, кретин? А мне нисколько – процедил Докен – послушай, девочка, мне нужно всего лишь твое имя. И все. Как тебя зовут?
Пронзительный взгляд.
– Как тебя зовут?
Грязные рыжие волосы слегка колыхнулись – девушка немного приподняла голову.
– Пообещайте, что я не вернусь туда.
Шерифу уже было плевать, куда «туда» и тыры-пыры, ему главное было узнать ее имя. И он был готов ради этого пообещать хоть правление Юпитером.
– Конечно – кивнул он – само собой. Ты никогда больше туда не вернешься.
Роб и Уолкинс озадаченно переглянулись позади него.
– Так как тебя зовут?
– Хиггинс – прошептала она, и резко повела плечами, словно вздрогнув – Эбигайл Хиггинс.
Дневник Эбигайл
25 августа 2013 года.
Даун.
Что в этом слове такого? Какого черта я должна его позабыть и начать быть более толерантной? Разве ко мне проявил кто-то толерантность, когда вытащили накануне выпускного класса из старой школы, где у меня была куча друзей и бла-бла, и сунули в какой-то задрыпанный пригород только из-за того, что..
– .. этому дауну здесь смогут оказывать лучшую помощь! – вскинула я руками, бессильно откинувшись на спинку заднего сиденья нашего минивена.
– Эби! – резко осадила меня мама, обернувшись назад – сколько раз я говорила не выражаться таким образом!
Ее любовный взгляд скользнул по недоразвитому рядом со мной. По иронии судьбы этот придурок оказался моим братом. Восемь лет – но слюни до сих пор вытирают. И какого черта я должна проявлять к нему нежность и сострадание? Он был пристегнут двумя ремнями. А его тупой и рассредоточенный взгляд лишь еще раз говорил о том, насколько точен его диагноз.
– Маркус просто особенный мальчик – нежно пролепетала она.
– Мам! – закатила я глаза и цокнула – особенный тот, кто считает, что он сможет нормально жить. Называй вещи своими именами, сколько можно! С каких пор Даун стал под запретом типо Волендеморта? Это диагноз!
– Я сказала замолчи немедленно, Эбигайл! – рассвирепела мама.
Так случалось каждый долбанный раз, когда речь заходила об их любимом сыночке. Как-то уже у них был любимой сыночек. И он не был поражен болезнью недоразвитых.