Дневник детской памяти. Это и моя война - стр. 6
Мало того, за 6 часов до начала войны всех офицеров из ближайших частей приказом собрали в Белосток на банкет с торжественной частью, концертом и застольем под носом у немцев. Отец у нас был непьющий, даже некурящий и очень ответственный человек. Про его авторитет в офицерской среде мы знали. Между прочим, он у нас из потомственного дворянского рода военных. Часов в 12 ночи он сбежал с банкета, чтобы успеть домой, и сел на последний поезд в восточном направлении. Ночью он нас разбудил, сказал: «Сядем последний раз за стол все вместе, война началась». И мы услышали рассказ отца. Оказывается, весь ночной состав поезда был просто забит молодыми мужчинами, одетыми под грибников и рыбаков, один отец был в форме офицера. Он сказал, что это диверсанты, и они уже в нашем тылу, и скоро исчезнет связь. Не доезжая до станции, он спрыгнул на ходу и 15 километров пешком через лес прибежал к нам на хутор.
В 4 утра над нами уже ревели и кружили самолеты. Нас бомбили. Отец убежал на свою батарею. Низко, на бреющем полете, самолеты крошили батарею из пулеметов, все смешав с землей. Что мы чувствовали, не берусь даже описывать, просто не найду слов.
Как только самолеты улетели, появился отец с машиной-полуторкой, с охраной и в один момент погрузил нас и еще три семьи, чьи мужья не вернулись с банкета. Он приказал гнать на восток без остановок. Но нам пришлось останавливаться – радиатор закипал. Все попутные города уже горели после налетов: Бобруйск, Слоним, Барановичи… Деревенские угоняли в лес скот. Мы добрались до Могилева с приключениями за несколько дней. Ехали только ночью, дороги обстреливались, машину у нас все пытались отнять военные. В конце концов отняли, а взамен дали другую – газогенераторную с двумя печками и максимальной скоростью 30 км в час. Такие машины были на вооружении и под Белостоком. Кругом паника, связи никакой, беженцы – кто на чем. Мы на какой-то станции погрузились в эшелон с беженцами. Кругами, югом ехали в Пензу чуть ли не до самой зимы. И от Пензы своим ходом стали добираться в Ковров под крышу к деду. Вестей от отца не было… никогда!
Мамин брат, узнав о приказе Сталина «пленных считать предателями, а их семьи ссылать», запретил маме искать отца, ходить и писать куда-либо. И мы замолчали. Мама вышла на работу в колхоз…
Через некоторое время я все равно стала посылать запросы (и так до сего времени) – искать след отца. Ответ отовсюду приходил один и тот же: «Нет сведений. В убитых и пленных не числится». Только поисковики мне ответили, что все исходные данные на отца нашли до самой передислокации в Белосток, а дальше практически все материалы, относящиеся к первым дням войны, из архива изъяты, то есть засекречены, – естественно, не только на отца, а на всю дивизию. (По данным 2004 года.)