– советует блаженный Августин. Потому что вся система нравственности – это только комментарий для тех, кто не понял сразу тему про любовь. Этакие мнемонические правила для первоклассников. Когда учишься печатать вслепую, невозможно поверить, что когда-нибудь сможешь печатать слова, не глядя на клавиатуру, не думая при этом о буквах и вообще не вспоминая, куда тыкать. Но со временем это приходит. Я уверена, что со временем можно освоить «слепопечатание любви», то есть делать добро без специального размышления о добре. Быть «по ту сторону добра и зла», раз уж зашла речь о Ницше. Но изучать добро, забывая про любовь, – все равно что досконально разучивать расположение букв на клавиатуре и при этом ничего не печатать. Бог дал Моисею подробный алфавит, но потом заметил, что люди слишком сконцентрировались на алфавите и при этом не используют его, чтобы общаться с Богом. Я думаю, каждый знает об этом противоречии на опыте изучения иностранного: что лучше – подробно знать английскую грамматику или уметь общаться с носителями языка? Без настоящего «носителя языка» добра, Бога, язык этики – мертвый язык. Любители добра и носители гуманистической этики в этом случае – просто ребята со странным хобби, над которыми потешаются все разумные, безнравственные и эффективные. Но в логике веры действия добра – это реальный «язык», это код, который задействует определенные механизмы в невидимом и пока еще не объясненном пространстве. При этом действия добра – это и есть те «слова», на которые Бог отвечает. Слова человеческих языков для Бога гораздо менее интересны и слышимы. Собственно, поэтому «не всякий, говорящий Мне: „Господи! Господи!“ войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф. 7: 21).
Сатанизм во всех своих видах – глубоко практичен, эффективен и даже гуманен. У Честертона встретила интересную мысль, что идолопоклонники, приносившие массовые жертвы детей своим жутковатым демонам, – это были не какие-нибудь дикари, а представители высокоразвитых и даже уже несколько упадочных цивилизаций. Например, Карфаген был продвинутым современным мегаполисом с высокой деловой активностью. Это не мешало его интеллектуальной элите сжигать младенцев на жертвенниках Ваалу (Молоху). Зачем? Для успеха в делах, разумеется. По мнению Честертона, такие жертвы были вполне эффективными: дьявол всегда с удовольствием идет на сделку и выполняет обещания в полном объеме (условия «мелким шрифтом под звездочкой» обнаруживаются потом).
У Сологуба есть отличное стихотворение, иллюстрирующее такие деловые отношения:
