Дневник - стр. 21

Красные уже отчетливо видны. До них шагов 800. Они идут не то цепью, не то группами, не разберешь. Прямо растянутой по фронту толпой.

– Вторая! Ложись!

Легли за бугорок. Как раз на меже, на сухой бурьян, покрытый снегом. Спустили с предохранителя. Какая-то группа всадников, человек 40, мчится со стороны красных по фронту к нашему правому флангу.

– По кавалерии… двенадцать… – пронеслось по цепи.

Протянулись руки к прицелу, нервно задвигали хомутик прицела и замерли.

– Рота-а-а! Пли!

Грянул залп, защелкали затворы.

Кто-то выстрелил еще раз. Другой, третий – и пошла беспорядочная стрельба. Пулеметы заливались справа и слева. Всадники рассыпались и начали поспешно удирать. Красные открыли огонь, над нами засвистели пули, но красные шли. Все ближе и ближе.

Наши отчаянно стреляют. Не знаю, чем я разрезал руку, вероятно, когда вставлял обойму, и не почувствовал. Красные легли. Слева отчаянный бой, и однажды раздалось «ура!», кто кричал, наши или они, не знаю. Вдруг над нами с нашей стороны провизжал снаряд и разорвался между нами и красными.

– Ребята! – радостно крикнул кто-то. – Пятая батарея бьет, полковника Думбадзе[42], сейчас красные будут драпать!

Сзади нас всё летели и летели снаряды. Они рвались то впереди, то позади цепи красных. Вдруг один ахнул прямо в гущу их пехоты. Там закопошились и приникли к земле.

«Бум, бум, буууух! бум, бум, ууух! Бум, бум!» – беспрерывно гремит 5-я батарея. А в антрактах выстрелов заливаются наши и красные пулеметы и щелкают ружья. Батарея на секунду смолкла. И вдруг залп, и четыре букета шрапнели низко остановились над цепью красных и не успели растаять, как новый залп и новых четыре букета. Уже не букеты, а ползет белый дым. Батарея открыла ураганный огонь. Красные закопошились и вдруг понеслись к Ростову, часть так и не поднялась с земли, а батарея все гвоздила и гвоздила.

Вдруг вся цепь красных начала уходить врассыпную и бегом.

– Ураааа! – раздалось справа.

– Ураааа! – подхватила наша рота и бегом понеслась вперед.

– Ура-ура!

Справа, обгоняя нас, неслась за красными конница генерала Барбовича[43].

Добежали до места, где лежали красные. Несколько убитых и раненых. Наши уже снимали с них шинели. Один был жив, но было притворился убитым. Другой раненый кричал: «Братцы, не раздевайте, я офицер!» Вдруг взвизгнул снаряд и разорвался позади нас, другой, третий. Один разорвался уже около. Кто-то застонал.

– Ура! Ура! – кричали все и неслись вперед.

– Вторая, назад! – вдруг закричало сзади несколько голосов.

Рота остановилась. «Что такое?»

– Приказано на место! – кричал прискакавший на взмыленной лошади ординарец.