Дневник. 1914–1920 - стр. 33

Возобновляю дневник через 3 почти года. Прошла уже революция. С 1/III уже пять месяцев мы живем в республике.

На днях С. вернулся из Петербурга – впечатления самые безотрадные: был во всех министерствах, и только Пешехонов не испорчен властью. До Керенского не добраться. Савинков принимает свысока, командует. За обедом у матери его он рассказывал, как беседовал с женой Спиридовича, которая приехала просить выпустить мужа на поруки (Спиридович бывший начальник охраны Царского Села), как плакала, а Савинков указал ей на дверь. Даже мать его возмутилась и напомнила ему, как она в свое время за него везде просила. Когда Бурцев прислал Савинкову письмо: «Дорогой товарищ…» с просьбой выпустить больного Спиридовича, Савинков сам ему не ответил, а написал его секретарь официальную бумагу: «Милостивый государь!» с просьбой не беспокоить министра подобными просьбами.

В мин[истерст]ве юстиции Демьянов, тов[арищ] мин[истра], встретил Сережу радостным восклицанием и тут же рассказал, что им удалось наконец-то тайком добыть тот циркуляр, который Чернов помимо Совета министров рассылает всем земельным комитетам – циркуляр возмутительный (разобран в «Русских Ведомостях» в №…[135]), они его размножат тайно и раздадут всем министрам. Сереже было предложено взять на себя обязанности комиссара армии, но он отказался, потому что комиссар подписывает смертный приговор. По поводу Т. Пол[нер], которого Совет рабочих депутатов постановил лишить отсрочки по «Задруге», Савинков прямо заявил, что ему нет дела до Совета рабочих депутатов. Очевидно, власть Советов не дает. Говорят, что огромный тираж их «Известий» упал до 8000. Вероятно, усталость и голод берут свое. Генерал Корнилов требует введения смертной казни в тылу. Савинков говорит, что этого же требуют армейские комитеты. Савинков хотел разогнать съезд большевиков. Царь с семьей выслан в Томск. Говорят, в Петербурге есть легальное общество за возведение Алексея на престол. Брусилов же якобы смещен за контрреволюционную организацию офицерства по пяткам. Савинков говорит, что они (т. е. правительство) больше всего боятся демобилизации армии, поэтому не говорят о мире. Много толков о военной диктатуре. Промышленники открыто заговорили на своем съезде, открыли карты, назвав правительство шайкой предателей и т. д. (см. отчет Ф. В.).

Странно идет революция, вернее, так, как везде. Но люди страшно быстро меняются. Мы-то хоть с С. были последовательны – в начале войны были против нее, и не захватил нас шовинистический подъем, потом были оборонцами, теперь за защиту в той форме, в какой это необходимо. А другие? То с портретом царя ходили, то за революцию кричали. Кстати, вся прислуга Ливадии записалась в большевики, как и студенты-академисты.