Длань Господня - стр. 19
Девушка, хоть и молода была, а понимала, нет, не желанна она, чего же удивляться, что господин не неё не смотрел, когда рядом эта Брунхильда была. У той-то силы и красоты как у кобылицы молодой. Всё у этой дуры беззубой было: и зад, и грудь, и ноги красивые, и лицо, и лобок чёрен от волос, и рост.
– Ута! – заорала Агнес. – Бегом сюда беги, корова ты дебелая, иначе морду разобью!
Тут же затопала рахоба за дверью, запыхтела, видно, что бежала по лестнице, дверь отворила:
– Госпожа, звали? Что, ужин подавать?
– Свечи неси! – рявкнула Агнес.
– Сколько? – Спросила служанка.
– Много, дюжину неси!
Расставила свечи вокруг, зажгла их. Стала к зеркалу, постояла: да, теперь всё хорошо видно. Взяла книгу, раскрыла на том месте, где остановилась. Стала опять читать, читала про себя, лишь губы от волнения шевелились.
– Волосы, волосы, волосы, – шептала она, подняв глаза от книги в зеркало, – «не глупой силой рук, а лишь дерзновением души, всё презирающей, и волей неуклонной», – повторила она последние строки в абзаце. – «Дерзновением души».
Она смотрела и смотрела в зеркало, ничего не делая, не шевелилась. Едва дышала носом, стояла и просто смотрела на себя исподлобья, чуть наклонив вперёд голову. Повторяя про себя: «Лишь дерзновением души. Лишь дерзновением души».
Свечи помалу оплывать стали, капать воском. За дверью ходила на цыпочках тяжёлая Ута. Прислушивалась, что там у хозяйки. А она всё смотрела и смотрела на себя в зеркало, пока ломить глаза не стало. Кажется… Кажется…
– Ута! – закричала она.
– Да, госпожа, – тут же отозвалась Ута, отворяя дверь.
– Сюда иди, – сказала Агнес и наклонила голову, словно собиралась боднуть служанку. – Смотри!
– Куда? – с испугом спросила глупая служанка.
– На волосы смотри, дура!
– А что там? – подвывала Ута.
Агнес захотелось её убить.
– Смотри, дура, потемнели ли волосы? – еле сдерживаясь, произнесла Агнес.
– Ах! Да! Потемнели, стали темны в корнях возле пробора!
– Потемнели или почернели?
– Ох, дайте разглядеть. Потемнели.
Ах, как ей стало хорошо, хоть и устала она отчего-то, словно целый день в карете ехала, но всё равно хорошо ей было сейчас, значит, не ошиблась она. И не соврал Корнелиус Корн. Девушка снова стала разглядывать себя в зеркале, разгребая волосы пальцами. Нет, не ошиблась, её русые, сероватые волосы немного изменились. У корней волосы стали заметно темнее. Они были всего на вершок от головы темны, остальные цвета прежнего, но изменились, темны у корней.
– Госпожа, да как вы так смогли? – бубнила Ута, всё ещё приглядываясь к её волосам.
– Вон пошла, – сказала счастливая Агнес и поплелась к кровати.