Дивизия цвета хаки - стр. 24

Само дежурство представляло следующий акт. В шесть часов вечера дежурный, как правило младший офицер, садился за телефон в предбаннике у начпо и всю ночь по зыбкой, рвущейся поминутно связи обзванивал замполитов частей, уточнял выполнение планов мероприятий, передавал приказы, телефонограммы, принимал отчеты о выполнении социалистических обязательств. Утром все записи в журнале представлялись политаппарату, и бумажная мельница вертелась веселей. Избавиться от унизительных ночных бдений помог случай.

В Ташкургане я по рассказам комсомольского секретаря и беседам с солдатами собрал материал для очерка о боевой подготовке в горно-пустынной местности. Героем очерка был сержант Барабанов. Лицо реальное. Смелый, сильный и очень рассудительный парень. Потому и сам выжил, и людей не терял, будучи в должности заместителя командира взвода. Правды в том очерке было на три копейки. Рота шла по пятам за группой моджахедов, которые периодически прижимали ее огнем к земле. А у меня это был учебный бой. Условно раненый на самом деле умер от потери крови, потому что в ущелье, куда ускользали «духи», у них была парочка зенитных пулеметов. А я писал, что солдатские ботинки скользили по сухой траве на склонах...

Так вот, вырванный из процесса творчества приказом идти на дежурство, я всю ночь писал этот очерк. В каком-то упоении и адреналиновом предвкушении завтрашнего скандала. Быстро же я просчитал, что ничего в Афганистане с непокорным сделать нельзя. Или убить, собаку, или в Союз отослать. Но первое еще надо уметь, а второе – просто неосуществимо.

Утром замначпо протянул руку за журналом.

А я ему стопку листов.

– Что это?

– Это очерк о сержанте Барабанове.

– Как? А где планы выходного? Сводки из частей?

– Я их не принимал. Я журналист и буду заниматься своим делом.

– Ну, держись, старлей. Я сейчас Игнатову все доложу.

– Ваше право.

– Посмотрим, как «на ковре» запоешь...

Разборок я дожидаться не стал, быстренько смылся в редакцию, а оттуда в «спиртовый поход».

Саперы со щупами «на два колена», худая облезлая овчарка, мост и развороченная взрывом цистерна. На саперах бронежилеты и пластиковые щитки, закрывающие лицо. Они якобы должны были предохранять от взрыва фугасов... Вот такой снимок. Сделал я его трясущимися от перепоя руками неподалеку от въезда в Кундуз. Было такое гиблое местечко на окраине – скотный двор. Дня не проходило без обстрелов, засад, подрывов техники на «духовских» минах. Я хорошо помню, как и в каком состоянии оказался в это утро в районе скотного двора.