Диверсанты (сборник) - стр. 31
– Да Шурыга смирный как ягненок, это голос у него такой. Поклоняется ей, такая любовь.
– Все, спасибо что выручили, но я пошел по своим делам. – Виктор свернул за угол, обошел квартал, но девушки с ее тележкой уже не было. Она как появилась, так таинственно и исчезла.
Шмелев сел на скамейку, идти в университет ему расхотелось, да, собственно, почему он должен кого-то расспрашивать о Саблине, когда Саблин сам живой и ответит на тысячу его вопросов? По крайней мере так было, если не считать месячной паузы, когда Саблин уклонился от беседы…
Даже из той минимальной информации, которую Шмелеву сообщил о Саблине один из его приятелей, для Виктора вырисовывался образ человека с таким героическим прошлым, что написать о нем – мечта журналиста. Однако попытки Шмелева повидаться с Саблиным встретили его глухое сопротивление. Он ничего рассказывать не хотел и от встречи отказался, чем несказанно удивил журналиста. Обычно эти люди щедры на рассказы, воспоминания, и не потому, что жаждут сенсаций, а просто им хочется с кем-то поделиться своим прошлым, показать, какими они были в молодости. И только спустя месяц, когда Шмелев уже стал забывать о Саблине, он вдруг сам напросился на встречу и рассказал ему про свою «большую войну», как он назвал все, что с ним приключилось в оккупированном Киеве, в Словакии, где он оставил по себе добрую память среди словацких партизан. Шмелев тогда мысленно решил, что пройдет по всему этому героическому пути Саблина в Киеве, обязательно съездит в Чехословакию: в Кошице, Михаловцы, Грушево, Гуменный, найдет и Томаша Крапицкого, и Яна, и Ганку – всех, кто близко знал Саблина.
Судьба сразу благоволила к Шмелеву. Уже на следующей день на планерке Главный в своей обычной манере сказал:
– Гляжу, засиделись, богатыри, ожирели, мух не ловите. Не пора ли пробежаться по стране? Предлагаю несколько тем, одна из них – для Шмелева. С него и начнем. Психологический очерк о милиции, но никаких перестрелок, погонь, психологический портрет – и все тут. Ясно?
Шмелеву уже было все ясно. Еще Главный не кончил, а он выбрал себе место командировки – Киев.
– И не копайся тут в Москве. Куда-нибудь в республику.
– В Киев поеду, – ответил Шмелев.
– Так чего же ты все еще сидишь тут? – спросил Главный в своей обычной шутливой манере, подчеркивая, что вопрос исчерпан.
– А меня уже нет, – ответил в тон Главному Шмелев. Но тот уже переключился на другую тему и разворачивал идею военных учений, откуда требовался репортаж.
«Ни черта я не успею за день! – чертыхнулся Шмелев. – Тут минимум неделю надо копаться: университет, военкомат, музей, еще надо в партийных органах. Комитет ветеранов, наверное, есть какой-нибудь Совет партизан. Ладно, потолкаюсь до вечера, завтра полечу на юг, отпишусь, сдам материал в номер и попрошу дней десять отпуска. Приеду еще раз…» – додумать он не успел. Газель с глазами-сливами остановилась перед ним. На ней не было белой куртки, не было при ней и тележки. В голубом платье с короткими рукавами, стройная, под сорок шестой размер фигура – она заставляла невольно смотреть на нее и любоваться.