Дитя ярости - стр. 29

Усмехаясь, Риэль повела свою кобылу среди лабиринта зрительских лож. В ушах звенело от шума – игроки выкрикивали свои ставки, дети носились среди толпы и визжали от восторга. Дым от жарящегося на углях мяса, которое продавалось разносчиками тут же, на ломтях свежего хлеба, и уже почерневших тушек дичи на вертелах щипал ей глаза.

Наконец она добралась до палатки, отведенной для всадников, представлявших Одо Лароша. На ней было ее любимое платье – изумрудно-зеленое, под цвет ее глаз, с вышитыми переливчатыми виноградными лозами по подолу, стреловидным глубоким декольте, открывающим ключицы, – однако жаркое полуденное солнце вызвало у нее непреодолимое желание поскорее сорвать его с себя. Оставив лошадь на попечение стражников, стоявших у дверей, она проскользнула внутрь, чтобы переодеться.

И замерла.

Одрик был уже там, облаченный лишь в штаны для верховой езды и сапоги. Его тонкая изумрудная туника и вышитая куртка аккуратно свисали со спинки стула. В руках он держал простую льняную рубашку для верховой езды.

При виде ее он расплылся в улыбке.

– Ты что-то задержалась, – сказал он и бросил ей рубашку.

Она схватила ее, едва не выронив.

– Народу везде оказалось больше, чем я ожидала, – сказала она, сама удивившись, что смогла вымолвить хоть слово, так сильно у нее пересохло во рту от внезапно охватившего ее волнения.

Слишком много прошло времени с тех пор, как она видела наследного принца своего королевства полуобнаженным.

Когда-то это никого из них не смущало, ведь они росли вместе. Они часами играли в саду за замком – она, Одрик и Людивин, вместе плавали в озере на краю города, вместе участвовали в обрядах омовения в Купели – Храме Воды.

Но то было раньше.

Еще до обручения Одрика и Людивин, до соглашения, еще более тесно связавшего дома Курвери и Совилье. До того, как ее застенчивый, неуклюжий друг детства превратился в великолепного принца Одрика Светоносного, самого могущественного солнечного мага за многие столетия.

До того, как Риэль поняла, что влюблена в Одрика. И что он никогда не будет принадлежать ей.

Она с восторгом упивалась его видом – стройной мускулистой фигурой, сильными руками, широкой грудью, узкой талией. Он был не таким смуглым, как его отец, и не таким белокожим, как мать-королева. Темно-каштановые кудри, влажные от пота, небрежно обрамляли его лицо. Пятна солнечного света, проникавшего сквозь сетку палатки, омывали его кожу сиянием золота.

Когда он поднял на нее глаза, она вспыхнула, смущенная теплом его взгляда.

– С Лю все в порядке? – спросил он.

– Разумеется. И она наслаждается всеобщим вниманием, я уверена. А как твоя мать?