Дитя Ириса. Заветы и клятвы - стр. 4
Нам пришлось вернуться обратно к месту ночёвки и уложить Роба на относительно ровную землю. Как можно бережнее я обработала его раны, сожалея, что нет чистой воды, чтобы смыть кровь. В лагере стояла тишина. Хотя бы теперь они поймут, почему так важно слушать, что я говорю?
Оставив Роберта на попечение Аманды, ухаживающей за ним с таким рвением, будто он был единственным человеком на свете, я отправилась за завтраком. Без еды мы долго не протянем. Как ни странно, Кэролайн решила составить мне компанию. Наверное, они действительно боялись, что я могу оставить их тут умирать. Заманчивая идея, если подумать.
– Что ты будешь делать со… зверем? – спросила Кэрол откуда-то из-за моего плеча.
– Отправлю на свободу, как только доберёмся до реки, – ответила я, не оглядываясь.
Зная, что олень легко разгрызёт любые верёвки, я стреножила его и оставила недалеко от стоянки – так он хотя бы никого не покусает. Если, конечно, никто не захочет его погладить. Хотя после утреннего происшествия вряд ли кому-то это придёт в голову.
– Но ведь на нём можно ехать. Можно сложить на него рюкзаки или Робби, – пробурчала Кэролайн.
– Думаешь? А кормить его чем будем? Вернее, кем? – я повернулась к ней и смерила девушку взглядом. – Аксисы – хищники.
– Да, но… – она подняла правый уголок губы, и её щека дёрнулась. – Тебя же он слушается.
– Он не слушается меня, а терпит, – я отвернулась и пошла дальше, еда сама себя не добудет.
Дальше мы шли в тишине, нарушаемой лишь треском сломанных деревьев и шелестом листвы под ногами. Сознание снова играло со мной, подкидывая всё новые и новые загадки. Глаза закрывались: после схватки с оленем, состояние было близким к обморочному; от нервов слегка потряхивало.
– Оливейя, почему ты медлишь? Время на исходе… – снова этот тихий голос. – Поспеши, дитя…
– Эй, Ливви? Ты чего? – Кэролайн склонилась надо мной. Я всё же ненадолго вырубилась. Потрясла головой, в которой тут же зазвенело.
– Да так, решила прилечь отдохнуть, – вяло поморщившись, я сделала попытку встать.
– Ну так и лежи. Куда торопиться? – присев рядом со мной, она облокотилась на колено и подпёрла щеку ладонью. – Рассказывай, детка.
– Что? – подложив руку под голову, я устроилась поудобнее и следила за полётом неизвестной птицы.
– А всё. И про то, как тебе удалось оседлать то чудище, и про потерянную память, которая так и не вернулась, – она хмыкнула и подняла бровь. – Вот скажи мне, Ливви, как тебе это удаётся? И вроде не врёшь, но и правды не говоришь.
– Говорю же, не помню я ничего, – вздохнув, пробормотала я. Веки слипались, нестерпимо хотелось спать.