Дискурсы свободы в российской интеллектуальной истории. Антология - стр. 89
В обычных условиях англичанину нет, однако, надобности прибегать к таким крайним мерам. У него есть суды, которые недремлющим оком блюдут за тем, чтобы законы государства исполнялись со всей строгостью. Никто не избавлен от обязанности подчиняться закону. Начиная от премьера и кончая последним поденщиком, который несет перед законом ответственность за свои поступки. И если министр внутренних дел вздумает прикрываться соображениями государственной важности и этим оправдывать допущенное им нарушение закона, суд не обратит на его защиту ни малейшего внимания и признает виновными и его, и всех его подчиненных, исполнивших его приказания: в Англии и должностные лица не имеют права ссылаться в свою защиту на приказания начальства.
Отсутствие соответствующей судебной организации, которая защищала бы закон, отсутствие соответствующей общественной организации, которая подняла бы народ на его защиту – вот две причины, которые постоянно обусловливали эфемерность писаных конституций. «Безумный» 1848 год был особенно богат такими конституциями. Стремительный напор бойцов за свободу совершенно смутил реакционные элементы, и они уступили очень скоро. Но силы февральских и мартовских демократов оказались недостаточными для того, чтобы защищать отвоеванные позиции. Конституцию издать они успели везде, но когда оправившаяся реакция, собрав все силы, стала отнимать у народа его права, он не устоял. Писаные конституции оказались не более как простым листом бумаги. Во Франции конституция 1848 года все-таки продержалась довольно долго, около трех лет. В Германии большинство местных конституций и имперская франкфуртская конституция не прожили и по году. Имперская конституция 1848 года особенно типична; она показывает, как не следует закреплять завоеванные права. Вместо того чтобы заняться организацией общественных сил и постараться дать демократическим элементам преобладание на весах реального соотношения сил, деятели 1848 года стали заниматься редактированием параграфов и, разумеется, потеряли большинство приобретений революции.
Что касается до судебной организации, то ее отсутствие особенно ярко сказалось на перипетиях Великой французской революции. Французы завоевали свободу, превратили неограниченную монархию в ограниченную, потом из монархии сделали республику. Но они не сумели создать такой суд, который стал бы на страже их завоеваний130. Мало того, в эпоху якобинской демократической республики был издан тот роковой закон, который послужил основой закону, вошедшему в конституцию VIII года и запрещающему судебное преследование чиновников без разрешения их начальства. При таких условиях 18 брюмера становится вполне естественным.