Дилетантское прощание - стр. 18
– Алло? – сказал низкий, раскатистый мужской голос.
– Тайрон Росалес?
– Кто это?
– Г-г-г-говорит… – Чертовски некстати проявилось мое заикание. Я велел себе успокоиться. Глубоко вдохнул и медленно выговорил: – Аарон. – Со словами на гласную, не имеющими жесткого порога, я справляюсь успешнее. «Вулкотт» грозил осложнениями, и потому я выбрал другой вариант: – З-зять ваш…
– Муж Дороти?
– Угу.
– Что случилось?
Я снова вдохнул.
– Что-то с Дороти?
– Д-д-дерево упало на наш дом, – сказал я.
Молчание.
– На наш дом упало дерево, – повторил я.
– С Дороти все хорошо?
– Нет.
– Она погибла?
– Да.
– О господи…
Я дал ему время осмыслить новость. Да и мне требовалось передохнуть.
– Когда панихида? – наконец спросил Тайрон.
– П-п-панихиды не б-будет.
Так решили мы с Нандиной. И никакого погребения, просто кремация. Наверное, Дороти была бы довольна.
– Значит, не будет… – сказал Тайрон.
Пауза.
– Ее воспитывали в вере.
– Да, но…
Наверное, лучше не продолжать.
– Ладно, – помолчав, сказал Тайрон. – Все равно нам не на кого оставить скотину.
– Конечно.
– Она мучилась?
– Нет! – Я опять вдохнул. – Не мучилась.
– Она всегда была очень самостоятельная. Твердо стояла на своем.
– Это верно.
– Помню, как-то мы, ребятишки, жевали гудрон, размякший под солнцем, и тут Дороти подходит. Мы ей – угощайся, а она – смеетесь, что ли, с какой стати я буду есть шоссе?
Да, очень в ее духе. Я буквально слышал, как она это произносит. Я никогда не мог представить Дороти маленькой, а сейчас вот увидел как живую.
– Ее назвали в честь героини сказки «Волшебник из страны Оз». Наверное, она вам говорила?
– Нет, никогда.
– Это наш дед придумал. Он всем нам дал имена. Такие, чтоб бесспорно американские.
– Понятно.
– Ну вот. Спасибо, что позвонили. Сочувствую вашему горю.
– И я вам сочувствую.
Больше сказать было нечего. Но мне почему-то не хотелось заканчивать разговор. Пока мы говорили, Дороти вновь виделась прежней – волевой, крепкой, упрямой. Не безвольной жертвой, какой стала в свои последние дни.
Слава богу, надо было ходить на работу. Это стало моим спасением. Я приходил раньше всех, трудился без перекуров и обеда. Единственный минус – участливые физиономии коллег. За исключением Айрин. Уж ее-то в участии не обвинишь. Но я избегал Айрин, потому что… как сказать-то… все эти годы она мне чуть-чуть нравилась, и теперь это казалось непристойным. Я вдруг невзлюбил ее.
Ну вот, я приходил первым и тотчас запирался в своем кабинете. Следом являлась Нандина – я догадывался, что это она, поскольку сестра всегда была ранней пташкой. Затем прибывали Чарлз, Пегги и самой последней – Айрин. Из приемной доносились голоса, смех, телефонные звонки. Потом Пегги осторожно скреблась в мою дверь: