Дилемма - стр. 13
В другом конце сарая то, за чем я, собственно, и пришел. Я храню здесь эту штуковину с тех пор, как Марни предложила сделать Ливии сюрприз. Это метровой длины ящик, где когда-то лежал здоровенный кусок древесины – черный орех. Как только Лив уедет вместе с Кирин, мне надо будет переправить его в сад и спрятать там под столом.
Я подтаскиваю ящик к двери. И тут понимаю, что шатер все-таки поставили слишком близко к сараю и ящик не пролезет.
– Черт!
Может, разобрать ящик на части, вынести в сад и уже там собрать? Но все его стороны крепко сколочены гвоздями. Усевшись в одно из кресел, я размышляю, где бы мне, елки-палки, раздобыть другой ящик, в котором бы хватило места для Марни. Аромат древесины и лака действует на меня успокаивающе, и я ставлю ноги на скамеечку и позволяю мыслям блуждать как им заблагорассудится. Вообще-то я никогда не думал стать столяром. Когда мне было семь лет, отец повел меня посмотреть на Клифтонский подвесной мост, и с тех пор я мечтал лишь об одном – строить мосты. Поэтому, когда мне еще в юности предложили учиться в Эдинбургском университете, на факультете строительной инженерии, я с радостью ухватился за эту идею. Рождение Джоша все переменило – по крайней мере, так мне казалось в то время.
Я не пытаюсь изобретать оправдания своему тогдашнему поведению, но в ту пору мне очень нелегко было наблюдать, как Нельсон и прочие мои друзья оттягиваются в университете, а мне приходится быть, по сути, подмастерьем и заниматься тем, что меня ничуть не интересует. Уж не знаю, как меня терпел мистер Уэнтуорт (единственный, кто согласился взять меня на работу) – и Лив. Я то и дело норовил удрать в Бристоль, чтобы повидаться с Нельсоном, оставляя ее одну с Джошем и иногда пропадая целыми днями. Обосновавшись в его комнате, я прокрадывался на лекции, которые он посещал, а потом допоздна пил. В общем, я жил в то время студенческой жизнью, которой мне так не хватало. Так что я вполне понимаю, почему Лив страстно хочет устроить себе этот самый праздник. Когда тебя лишили чего-то такого, чего ты хотел больше всего на свете, эта обида на жизнь так и не забывается.
Моя книга учета раскрыта рядом на столе, и я поднимаюсь с кресла и бегло пролистываю страницы. Все заказы я автоматически вношу в компьютер, но веду и письменную документацию: в свое время на этом настаивал мистер Уэнтуорт. Я сохранил все его гроссбухи. Ему безумно нравилась сама мысль о том, что когда-нибудь кто-то будет читать о разных вещах, которые он сделал, о том, какую древесину он использовал, о примерном количестве часов, которое на это ушло, и о том, сколько он за все это брал. Он умер пять лет назад, и, хотя к этому моменту я не работал с ним уже больше десяти лет, мне по-прежнему очень его не хватает.