Диктатура интеллигенции против утопии среднего класса - стр. 14
Лиха беда – начало. Все перечисленные писатели подверглись гонениям, многие кончили весьма плохо, их судьбы были сломлены. Статистика судебных преследований эпохи Павла Первого однозначно указывает на главный объект репрессий: просвещенное дворянство. Подобной статистики екатерининского царствования нет, но разгром московских масонов, объединявших именно дворянскую интеллигенцию, процессы Радищева и Новикова, разгром и закрытие типографий П. Богдановича, И. Рахманинова, Типографической компании – все это акты той же политики. Дворянская интеллигенция, со своей стороны, пыталась ограничить самодержавие: в 1760-е гг. посредством известного проекта Н. Панина, не осуществленного, в 1801 г. – посредством осуществленного цареубийства, в 1816—1825 гг. – деятельностью тайных декабристских обществ.
Но неверно думать, что вся интеллигенция была оппозиционна. Ничего подобного. Недворянская интеллигенция, нападая на дворянство, до небес при этом превозносила правительство, была практически стопроцентно лояльной. В правительстве она видела свою опору и защиту, гаранта своего будущего благополучия. Правительство ценило эти настроения, обрушивая свой гнев не на интеллигенцию вообще, а именно и сугубо на просвещенное дворянство. Впрочем, последнее не было однородно в политическом отношении: «гасильников» хватало.
Все же отметим, что русская интеллигенция оказалась своего рода гомункулусом: появившись по воле правительства в начале XVIII в., уже через два-три поколения она начинает вести себя не совсем так, а к концу века и совсем не так, как предполагал ее создатель.
Всегда и у всех вызывает удивление, что именно дворянская часть интеллигенции, которой, казалось бы, не на что было жаловаться и было что терять, пошла по пути борьбы с самодержавием3. Чего ей, спрашивается, не хватало? Частично, мне думается, ответ получен: само положение просвещенного меньшинства обязывало к оппозиции. Видя несовершенство общественного устройства, образованный дворянин-патриот не мог молчать и отстраняться. Кроме того, извечное стремление к свободе, которое, как мы помним, коренится в самой природе интеллигенции и плохо согласуется с авторитарными формами правления, толкало ее на тот же путь противостояния с самодержавной властью. Наконец, материальная независимость и сословные привилегии придавали смелости в борьбе за независимость духовную. Дворянина нельзя было подвегнуть унизительному наказанию, даже в отставке и опале он не лишался источника существования. Да и где бы, скажем, Радищев, Новиков, Богданович или Рахманинов печатали свои крамольные книги, не имей они возможности завести типографии на собственные деньги?