Дикпиковая дама - стр. 27
– Я в норме. Просто сама знаешь, работу поменяла, все такое, – ответила Саша. – А я не большой любитель перемен, независимо от того, к плохому они или к хорошему.
– А эти к хорошему? – уточнила Вика и вздохнула. – Жаль, что ты из казино ушла, там ведь круто, наверное? Столько бабла, мужики богатые...
– Нет, кот, в казино нет ни черта хорошего, – Саша с трудом удержалась от более бурной реакции. – Бабло имеет только само казино, а эти мужики на одном уровне по привлекательности с кончеными алкашами.
– Да? Жалко, – Вика вздохнула. – Ну ладно, тогда найдешь себе где-нибудь еще, – подбодрила она сестру. – Ты сегодня у нас останешься? Хочешь, сходим на набережную?
– Да, переночую у вас. Пойдем, я не против прогуляться. Сегодня вроде не так много народа на пляже, можно идти себе спокойно, куда глаза глядят, – предложила Саша.
– Да, с каждым днем туристов все меньше, – кивнула Вика.
Прихватив ветровки, они вышли во двор, и там Саша спонтанно решила, что ей будет спокойнее, если взять с собой Кенига. А тот явно был только рад такой инициативе, крутил хвостом, как заведенный, пока на него цепляли поводок.
Родители не были против их прогулки, так что они спокойно ушли на набережную, и Саша вполуха слушала, как Вика рассказывает про школу, подружек и парней. Как все изменились за лето, кто куда ездил и все такое. Саша поняла, что из своих одноклассников уже сто лет как ни с кем не общается.
Да и желания такого особенно не испытывает. В школе она неплохо со всеми общалась, тот случай в автобусе не сделал ее изгоем, но быть идейным вдохновителем и участником вечеров встречи ей не хотелось.
Время от времени Саша бросала Кенигу корягу, которую тот сам же и нашел на пляже, а потом, вернувшись под колесо обозрения, они какое-то время послушали уличных музыкантов, тех самых, про которых Вика рассказывала еще в июне.
После, лежа в своей старой кровати, в комнате, которая потихоньку превращалась в склад ненужных вещей и мамин рабочий кабинет, судя по стопкам тетрадей, Саша не могла понять, почему плачет. Она лежала на спине, и слезы просто текли из ее глаз, скатываясь по вискам и заливаясь в уши. Она не издала ни звука, чтобы не беспокоить родных, но ощущала себя так, словно она уже никогда не сможет жить как раньше.
Больше всего ее убивало собственное бессилие. Она не могла ничего, чтобы хоть как-то отплатить за то, что с ней сделали. Она не могла обратиться в полицию, чтобы не подставить родных, и сама по себе не имела никакого веса, чтобы расквитаться лично.
Из-за всех этих мыслей заснула она в растрепанных чувствах и, конечно, спала тревожно, а проснулась разбитая, поэтому, выяснив, что родители уехали за покупками, Саша решила не дожидаться их, чтобы не провоцировать лишние вопросы.