Дикий - стр. 19

Поэтому на радушную встречу с родными Мила не рассчитывала. Четко понимала – от неё будут требовать «нечто». Только что?

Серпантинная дорога уносила девушку в неизвестное будущее, что не сулило ничего хорошего.

Но Мила была готова.

Да, она была готова.

– Где Дина?!

Ему уже сообщили, что к особняку подъезжал автомобиль с небезызвестными номерами.

Димитриос дал четкие указания – когда Дикий появится на его территории незамедлительно ему сообщить.

Ему сообщили.

И он мчался из города в поместье на предельной скорости.

И всё же опоздал.

По-другому и быть не могло.

Испытывая эмоции, фабула которых резко менялась ежесекундно, Димитриос, продолжая выказывать видимое спокойствие, ждал ответа от горничной.

– Госпожа наверху. Она…

Дослушивать он не стал. И без лишних слов всё понятно.

Дина… Что же ты натворила, маленькая ты дрянь?

Но она его дрянь! Его! И никто, ни одна живущая в этом бренном мире душа не имеет права трогать её! Не имеет право косо смотреть на неё!

Порвет… Любого. Собственноручно.

Вырвет глотку. Самолично.

Так думал глава дома Скалистых Волков, поднимаясь к жене в её личные покои.

Дина предпочитала темные тона. Нестандартный выбор для молодой женщины, матери. Темно-красный, терракотовый, фиолетовый. И черный. Даже Димитриос подобный выбор считал перебором. Но с женой спорить не стал. Её будуар – её вотчина.

Сейчас же бледное лицо любимой женщины на шелковых бордовых подушках казалось особо ранимым и болезненным.

Она лежала на огромной овальной кровати с закрытыми глазами и хрипло дышала. Рвано.

Глаза Димитриоса гневно прищурились. Он всматривался в лицо Дины, и неконтролируемая ярость захлестывала его. Синяки на скулах, запекшаяся кровь на висках, разбитые губы. Регенерация шла плохо. То есть Дина до сих пор находилась под ментальным воздействием. Если бы она случайно – ну, мало ли! – выпала из окна, то и минуты не провела бы в кровати. Встречала бы его, сидя в своем любом кресле и лениво просматривала модный журнал, отмечая для себя последние тенденции моды.

Сейчас же на неё больно было смотреть. Пальцы Лавинского деформировались, превращаясь в когти, спину обожгло. Верхняя губа дернулась, обнажая удлинившиеся клыки.

Убьет!!

Он убьет того, кто это с ней сделал…

Покалечил изумительное, совершенное тело, красотой которого он не переставал восхищаться. К которому любил прикасаться. Нет, не любил. Он дышать не мог без её тела. Без её сладостного лона и порочного рта.

Димитриос, находясь на грани превращения, шагнул в сторону кровати и тут его глаза увидели, как губы жены зашевелились, а слух уловил едва различимую речь.