Дикий, дикий Запад - стр. 14

– Раньше-то все окрестные земли ихними были. – Орк, получив плату, сделался несколько более дружелюбен. – Вона, там еще пастбища были. Табуны. Старый Кло известным табунщиком был. С племенами водился, это да… и жену взял честь по чести, потому-то его и не трогали. Все мечтал, что сынка своего на Восток отправит, выучит и будет тот жить человеком.

Сказал и на Чарльза глянул.

Чарльз тем временем рассматривал дом, который явно знавал лучшие дни. Ныне же обветшал и покосился, как дерево у ворот. Стены повело, крыша съехала на бок, и даже веселенькая зеленая краска, которой хватило, правда, лишь на фасад, нисколько не спасала положение.

– Тот и поехал, – продолжал орк. – А вернулся с женой молодой. Поселил тут. И пытался вроде жить, как оно заповедано, да только… дурь не газы, в себе не удержишь.

Народная мудрость заставила Чарльза хмыкнуть.

– Вот сперва табуны проиграл, потом и земли… он бы и это все промотал, да только Старый Кло вовремя сообразил, что сынок у него дерьмовистый получился, и отписал, стало быть, усадьбу женушке его. А та пусть и любила муженька, но и о детях заботилась. Только ты это… господин… только не вздумай удивляться.

– Чему?

– А ничему. – Орк сунул за щеку полоску табака. – Эдди нервный. И сильный. А потому нечего тут… И коль назад поедешь, не чинись, проси, чтоб сопроводил. С Эдди связываться не рискнут.

И в чем-то людей, которые не рисковали связываться с Эдди, Чарльз понимал.

Позже он с удивлением вспоминал, какой представлял владелицу этого поместья.

Та оказалась совершенно другой.

Хрупкой, словно былинка.

Светловолосой. Светлоглазой. С чертами лица столь совершенно изящными, что не залюбоваться ими было совершенно невозможно. И даже платье простого кроя, шитое из какой-то возмутительно простой ткани – а женщины, подобные этой, должны носить исключительно шелка, – лишь подчеркивало тихую красоту хозяйки дома.

– Добрый вечер. – Он даже растерялся под взглядом этих светлых глаз. И тотчас укорил себя.

Поклонился.

Проклял мысленно за лень, ибо теперь казалось неуместным явиться сюда с пустыми руками. Мог бы остановиться, нарвать каких-нибудь цветов, а он…

– Добрый. – Голос женщины оказался низким и мягким. – К сожалению, мне давно не случалось принимать гостей. Простите за беспорядок.

В доме царило запустение.

Нет, его пытались обихаживать. И порядок здесь был идеальный, но… выцветшие обои. И старая мебель, ткань на которой протерлась, а латки, пусть подобранные в тон, все одно выделялись этакими ранами. Едва уловимый запах пыли и плесени.

Сквозняки.

Старые фотографии, словно призраки чужой жизни.