Дикий барин в домашних условиях (сборник) - стр. 41
Анархисты-часовщики снабжали часами русских императоров, русскую армию и русскую политическую полицию. Ясно, что сказалось это обстоятельство на всех. Достаёт государь император часы, крышка мягко открывается, а за драгоценным стеклом – Бакунин в красном пламени корчится и рукой манит.
Щёлкает крышка.
– Да пропади всё пропадом… твою ж маман… – шепчет государь.
Новыми часами пошёл хвастаться к соседям.
– Какого хрена?! – спросили соседи хором.
Они немного чопорные у меня. Стоят на крыльце полным семейством. Два часа ночи, сколько можно, как это невыносимо – и всё такое прочее говорят.
– Да шучу я так! – с обидой сказал, в воротах оборотясь. – Надо как-то по-человечески жить! Смешные вы люди…
Недопонимание
Как-то я выходил из церкви и какой-то профессионально симпатичной старушке у паперти дал денежку.
При этом ведь обязательно надо что-то сказать. Просто так дать денег у меня не получается.
Я и сказал:
– Помолитесь за раба божьего Джона.
Баушка посмотрела на меня небесным взором и, перекрестившись, сладко пропела:
– Царствие небесное рабу божьему Джону!
Такси
Иногда, под воздействием необоримых обстоятельств, мне приходится вызывать себе такси.
Я консервативен по природе и пуглив по убеждению, я вызываю такси одной компании.
Годами.
Естественно, в компании меня уже все знают. Даже не по голосу узнают, а по первому моему сталинскому покашливанию в тяжёлую эбонитовую трубку дизельного мобильного телефона. Выхлопы от моего телефона несколько поддушивают, в горле попервоначалу першит от солярного выхлопа.
Ах, говорят, вашсиясь, не извольте сомневаться, домчим сей же секунд, надевайте уже калошки-с, на улице дождик имеется, премного благодарны-с, доброго здоровьичка!
И вот уже я, хрустя утренней луковицей и кутаясь в уютную мамкину шаль с кистями, бегу, разбрызгивая лужи, к лимузину. По дороге к авто, конечно, диктую сопровождающим ценные мысли, привычно исцеляю золотушных, на подворье звон гудит, отец Паисий наяривает на колоколенке, народ валится вповалку, над головой тоненький нимб трепещет, на калошах – крылышки.
А в авто таксишном сидит водитель. Не курит, слушает Бартольди, имеет вид справного гвардейца-семёновца, пахнет свежестью морозного утра и крепеньким яблочком. Гони, задорно кричу, отсель меня, послушливый шоффэр! Умчи меня, олень, в свою страну оленью! Ну или в моё присутствие, где я граблю вдовиц и разоряю благородные семейства под щёлканье счёт! Или к цыганам, в Разгуляево! Только давай побыстрее и подальше отсюда!
А сам смеюсь при этом звонко, что тебе валдайский колокольчик.