Дикий барин в диком поле (сборник) - стр. 34
Я зашмыгал и посмотрел на гнома. Гном шуршал в углу моей подшивкой «Хастлера».
– Сволочи вы все! – крикнул я. – Гадюки! Дайте хотя бы новый монитор и массажное кресло! Давайте торговаться! Давайте возродим традиции волжского купечества!
– Вы их уже возродили. Посмотрите вокруг себя! Ваше барство ставит нас на грань выживания. Мы вынуждены набирать персонал, останавливая в морозной степи под Сызранью поезда скорого сообщения и выволакивать на арканах обезумевших пассажиров, направляющихся в Москву из Владивостока. Мы разлучаем семьи! Программисты работают в цепях, отдел стратегического планирования сидит на опиатах, рекламщики вспоминают по полчаса, кого как зовут, служба безопасности не успевает предотвращать побеги и перехватывать малявы на волю…
– Я так понимаю, что не будет нового монитора? – поник я у камина, опустив голову на поджатые колени. – Не будет мне нового монитора, не будет!
Прошло с той поры уже два с лишним года.
Секретарша стала ассистентом. А на душе у меня прежняя обида.
Лена, выздоравливай!
Секретарь Лена
Некоторое время буду, вероятно, записывать свои уже подзабытые ощущения от работы.
Конечно, если бы я катал по шатким мокрым доскам тачки с отвальным грунтом весь световой день в ожидании вечерней баланды, то записывать свои впечатления мне было бы затруднительно. В минуты неожиданного отдыха (нормировщика станиной пришибло насмерть или порезали кого из капризного блатного озорства) я бы не кидался к огрызку карандаша и селёдочной бумаге для фиксации пережитого. У меня было бы множество неотложных дел. Я бы мог искать грунь-траву, помогающую при фурункулёзе, или собирал бы в негнущиеся от стылой ломоты ладони водянистую шикшу, обгладывал лишайник на валуне, длинными ногтями прочёсывал швы на робе…
А так как я надрываюсь до кровавого пота по кабинетам со столами из стекла и хрома, с картинами в чёрных рамах на прозрачных думчатых стенах, то краткая минута для рефлексии у меня найдётся.
Вот, например, моя секретарь Лена.
Она очень восторженная девушка. И считает, что в жизни всегда есть место позитиву.
Родом она из посёлка Шлюзовой, а там вполноги жить не умеют! Если веселье, то такое, что шлюзы открывают на всю ночь, и по фарватеру, на пороги, несутся обезумевшие баржи, врезаясь в пассажирские теплоходы. Маленький лобастый буксир ещё пытается отвернуть от неизбежного, команда ещё надеется, вцепившись друг в друга, но зрителям уже всё понятно. Горит разлитая из танкера нефть. Горит и сам танкер, заваливаясь левым бортом.
В Шлюзовом иначе отдыхать не умеют. Звучат песни, визжит гармонь, возносится к небу в чёрных клубах окисляющихся углеводородов колокольный звон. Качаются в верёвочных петлях отец Евдоким и отец Евстихей. Перепуганные цыгане мечутся по переулкам, путаясь в колючей проволоке и разыскивая своих украденных детей. Если в Шлюзовом свадьба, то в небо дополнительно пускают голубей.