Дикий барин (сборник) - стр. 16

Никаноровна отъелась на свежем воздухе до пределов, отпущенных матерью-природой для свинок Нечерноземья. При этом сохранила вызывающий темперамент и сноровку. То там она, то сям. То откуда-то прыг – и танцы. Упрыгала прочь, момент только, а она уже тащит в пасти какую-то душу животную для показа мне. Отбиваешь душу у хищницы подлой, ушла. Через минуту с чердака – н-на! прыжок неистовой силы! Приседаешь в испуге. Беготня. Отошла попить. Танцы. Закусила дорогостоящими консервами (сам попробовал из жадности – нет, не мое пока). Полезла на веранду. На веранде – силь ву пле, этюд пластический, снова прыжок, упрыгала. Возвращается еще бодрее, чем убегала.

Свежесть у Никаноровны – понятие круглосуточное, не скажешь, что и мать, и были сердечные раны (подралась из-за дохлого голубя с деревенскими дурами).

Мы с Савелием Парменычем смотрим на нее с восхищенным ужасом.

Возраст над ней не властен, а это простить трудно. Вот как была котенком, так им и осталась.

Собака-девушка Сосильда – девушка сложная. Она тонкой душевной организации, романтична, видит все в бежевой тургеневской дымке, мечтательна. И при этом всем – здоровенная, как лосиха! Как лосиха! Мощь в нежном подростке такая, что утром задумался о самозащите, не знаю, о будущем своем. Показывал утром девушке цепь и перспективы открывал.

Сосильду, довольно небрежно завернутую в розовую попону, притащил ко мне в дом малоизвестный нам Федюнин.

Иннокентий Сергеевич вошел ко мне в дом, прижимая к груди копошащийся сверток. Сначала я подумал, что Кеша принес мне плод своего греха, чтобы укрыться с ним от плодов прочих своих грехов.

У нас в уезде два признанных производителя незаконнорожденных баронов. Кеша – один из них. Я все жду, когда Кеша ослабеет и поникнет на руках семьи: во-первых, это приятно, когда твой конкурент в эволюционной борьбе сходит с дистанции, а во-вторых, мне интересно будет посмотреть на сцену дележа федюнинского наследства. Папа мой пережил развал Британской империи, я хочу пережить развал Кешиного скопидомного благополучия. Так и представляю себе орды беснующихся наследников перед закопченным тыном. Ломают с воем ворота, тряся поддельными метриками. Нотариусы сцепились у конюшни. По небу летят бумаги и свидетельства о праве собственности. Нехотя занимается жирным пламенем дом.

А я в подзорную трубу смотрю. Ветер треплет жабо поверх кирасы.

– Подождем, пока они откатятся, – говорю сквозь железные зубы фельдмаршалам позади, – а там во благовременье и ударим во фланг… В штыки! Господа генералы, зрю над нами трепещущие крылья победы! Помолимся же!..