Дикий ангел - стр. 23

Но я не вижу… не вижу за очками его взгляд!

Не знаю что за ними прячется, но ощущаю, будто по коже жгучими розгами бьют. Нестерпимо. Словно обгладывают. Понимаю одно – по незаметному наклону головы мой бывший муж опускает взгляд вниз. Туда, где стоит маленькая девочка в чёрном платье и во все глаза смотрит на незнакомца, даже не подозревая, что он тот самый папа, который есть у других, но не у неё…

Грудь выламывает, когда я вижу их необычайное сходство не по памяти, а вживую. Моя златовласка вылитая Громова…

Нет! Она моя, Феликс! Моя!

Костя реагирует правильно, скашивает взгляд на любимую племянницу, борется со своим нравом ради неё. Не хочет пугать.

Кирилл напрягается не меньше. Опускается на корточки перед Златкой, поворачивает к себе, натянуто улыбается и поднимает её на руки. Второй рукой находит мою и тянет за собой:

– Уляш…

А я всё стою. Приросла к месту.

Феликс…

Не моргая, выцепляю из его образа все мелочи. Стиснутые плотно губы, выпирающие костяшки на сжатых кулаках, наморщенный лоб, вздутые вены на шее, проступающие через ткань одежды мышцы.

Громов пришёл не с миром. Столбняк у него временный, в любой момент начнёт наступать.

– Уля! – поддерживает друга Костя, в голосе слышатся редкие властные ноты. – Быстро очнулась и пошла! – за платье дёргает, повинуюсь, с выдохом отворачиваюсь. Но только нога зависает над землёй, чтобы сделать шаг, как откуда ни возьмись выплывает Инга, гражданская жена моего отца:

– Феликс, дорогой! Как хорошо, что ты пришёл попрощаться с Денисом!! Он бы это очень оценил!

Замираю, снова возвращая внимание к Громову. Испытываю какое-то противоречивое разочарование, когда не слышу его голос. Он только слабо кивает Инге.

– Надеюсь, ты присоединишься к нам на поминках? – наигранно шмыгает носом и прикладывает белый платочек к сухим глазам. Строит из себя несчастную вдову. Хоть бы постыдилась, намарафетилась, как на подиум. Свой блонд начесала, ногти розовые, как у девочки, хотя в сорокет-то должна уже соображать, что на похоронах так непригоже выглядеть.

– Нет, не присоединится! – неосознанно пережимает мне кожу на руке Костя. – Громов уже уходит! Займись другими делами, Инга!

И снова эта молчанка. Феликс что, язык проглотил? Да и я стою сжатой пружиной. Ни нашим, ни вашим. Ни одной трезвой мысли.

Улавливаю непонимающий взгляд Кирилла на себе… взгляд брата, Инги… да всех! Никто даже близко не знает нашу с Феликсом подноготную. Я не говорила правду. Никто из них не представляет, как мучительно я сейчас умираю. Они ждут реакцию, а её нет.

Чувствую прикосновение к щеке и дёргано поворачиваю голову. Злата тянет ко мне ладошки, хочет пересесть с рук Кирилла. Чувствует, наверное, что я в полном раздрае. Прижимаю к себе, интуитивно прячу её личико у себя на груди, целую в висок, шепчу, что мама рядом.