Дикими тропами. Дружба - стр. 16
Ухмарь не сдавался:
– Думается мне, мы должны отправиться вместе по воле Учителя.
– В моём письме не сказано о вас ни слова, – Бродяжница встала.– Полагаю, теперь вопрос разрешён? Я пойду, – не дожидаясь ответа, она направилась к выходу, но вовремя задержалась:
– Господин Сендол, где я могу найти своих лошадей?
– Они здорово перепугались тогда, при пожаре. Последний раз их видели в северной стороне у границ Акайда. На Большой поляне у леса.
– Давно это было?
На лбу Сендола собрались глубокие морщины:
– Седмицу, должно быть, назад. Не больше.
Бродяжница в последний раз окинула находящихся в комнате взглядом и вышла. Золотистое сияние на улице отозвалось резью в глазах. Она, не задумываясь, направилась в северном направлении. Людское безразличие к соплеменникам было познано ею с достатком. Равнодушие к лошадям почему-то раздосадовало. К тому же, собственная вина не отпускала. Крахт вместе с Ланой провели без присмотра человека целый год: и непродолжительную, но очень холодную акайдскую зиму, и слякотную весну… Лошади Учителя не пошли бы в чужие руки, если бы в жажде наживы кто-то попытался их прибрать. Они и Бродяжницу не сразу признали за свою. Она надолго запомнила их зубы и копыта. А ещё лошади, конечно, любили свободу и, наверное, скорбели об утрате не меньше неё…
Ещё вчера Бродяжница проходила этими самыми переулками, а до того – шла по широкой тропе вдоль леса, сторожившего Акайд с севера. Пройди она чуть дальше на северо-восток, не сверни в город, кто знает, быть может, Лане и Крахту не пришлось бы дожидаться своего человека на день дольше. Теперь Бродяжница уверенно шагала к огромной поляне, скрытой от дороги вековыми деревьями. Стоило пройти всего несколько шагов по влажной чёрной земле, укрывшейся разнотравьем, как дышать становилось легче от открывавшегося навстречу путнику мира неброских, закалённых в борьбе за право пустить корни цветов, ласкающих взор грубой красотой. На поляне лошадей, конечно, не было. Бродяжница обошла её кругом два раза и наткнулась на явные следы совсем недавнего пребывания Ланы и Крахта – Сендол сказал правду. Если седмицу назад лошади паслись на Большой поляне, они давно могли уйти далеко, вот только стали бы? Дело ясное – искать следовало тут же, в лесу. По свежим следам копыт Бродяжница пошла меж деревьев всё дальше в лес.
День клонился к вечеру, день спешил уступить место сестре-ночи. Сумерки спустились на приакайдский лес. Ещё недавно лучи света боролись с плотной зеленью над головой Бродяжницы, в который раз пытаясь прогреть сырую землю у неё под ногами, а теперь алый закат спрятался за стеной многовековых исполинов-деревьев. И всё же – глаза не подводили девушку, а вот извечная хромота усиливалась с каждым шагом, и рука предательски ныла. Пока мгла вокруг не стала кромешной, Бродяжница поспешила насобирать хворосту и развести костёр. Зима стояла на пороге – с заходом солнца сильно похолодало. Девушка с тоской вспомнила тщательно вычищенный плащ, утром опрометчиво сочтённый лишним. Ну ни ей ли не раз втолковывал Учитель, что плащ бесполезным грузом не бывает? Почему она прилежно усвоила все его уроки, кроме этого? Тихо вздохнув, Бродяжница вернулась мыслями к теперь уже