Дикая сердцем - стр. 39

– Вообще-то у меня нет никаких заметных шрамов.

– Потому что они все душевные? – спрашивает Джона с напускной серьезностью.

– Заткнись! Когда тебе шесть и тебя окружает стадо зверей, которые рвут твою одежду и грызут тебе пальцы, а потом тебя еще сшибают в свежую кучу дерьма, ты ни за что этого не забудешь! – Я демонстративно вздрагиваю, чтобы подчеркнуть свои слова.

Он трясет головой, и его смех затихает до едва заметного хихиканья.

– Иди сюда, мой маленький ненавистник коз.

Джона захлопывает мой ноутбук и отодвигает его в сторону. Его мощное тело прижимает меня к себе одним плавным движением, и его губы оказываются на моих.

– Так это друг Джорджа? – спрашиваю я, зарываясь вглубь своей куртки.

Джона ведет Веронику к длинному ровному участку земли, по обе стороны которого возвышаются конусообразные вечнозеленые деревья. С одной его стороны стоят два прямоугольных здания зеленого цвета с металлическими крышами: одно побольше и второе – уменьшенная копия первого. Рядом с замерзшим озером примостился бревенчатый домик. Из его трубы, рассеиваясь в туманном небе, вьется шлейф темного дыма. В другой стороне, среди деревьев, притаились еще несколько пристроек и сараев. Это основная часть любого хозяйства на Аляске, как я узнаю в будущем, где можно укрыть все – от нарубленных дров и пропана до питьевой воды с квадроциклами и снегоходами.

– Кто, Фил? Ага. Они познакомились в военно-воздушных войсках. Я встречал его несколько раз. Отличный парень. Его жена умерла от инсульта осенью. Примерно в то же время, когда умер Рен.

– И он здесь совсем один?

Других домов у озера нет, насколько я могу судить.

– Ага. Его сын живет где-то на юге. Орегон или Айдахо, что-то в этом роде. – Джона кивает в сторону грузового отсека, на термосумку с лосятиной, которую Джордж попросил нас завезти ему по пути в пригород Анкориджа, куда мы полетели смотреть выставленные на продажу дома. – Он оценит это.

Наш самолет попадает в воздушную яму и трясется, и моя рука инстинктивно взлетает вверх, чтобы сжать предплечье Джоны. Он усмехается, легко и уверенно подмигивая мне, и заверяет, что все в порядке – с нами все будет в порядке.

И так оно и есть, с тех самых пор, как он спас меня от Рождества в одиночестве больше месяца назад, все дается нам легко. Мы плавно влились в наш прежний ритм, только уже без того некогда настойчивого облачка тревоги, которое маячило над нами в те времена, когда мы день за днем наблюдали, как ухудшается состояние моего отца, и страстно желали, чтобы у нас было побольше времени вместе.