Дикая Флетчер - стр. 41
Джона, наверное, не был бы так весел, если бы узнал, что я достала из сумочки пакет и держу его открытым перед собой последние пятнадцать минут. То, что мне удалось так долго удерживать куриные тако, которые я съела в Сиэтле, – просто чудо, но сейчас они бурлят у меня в животе.
Нос самолета внезапно наклоняется. Я храбрюсь и дергаю ремень безопасности, чтобы убедиться, что он плотно зафиксирован. Затем сосредотачиваюсь на глубоком вдохе, надеясь, что это успокоит мои расшатанные нервы, а еще мои внутренности. О чем, черт возьми, думала Агнес, посылая Джону загнать меня в эту смертельную ловушку? Мне не терпится позвонить маме и сказать, что она была права, что меня не устраивает мотаться по горам, будучи упакованной в консервную банку словно сардина. Что ни один здравомыслящий человек не согласится на это, никогда.
Эти пилоты с Аляски просто сумасшедшие, раз избрали такой путь.
– Как долго еще? – спрашиваю я, стараясь сохранить ровный голос, пока самолет кренит то в одну, то в другую сторону.
– На десять минут меньше, чем когда ты спрашивала в последний раз, – бормочет Джона. Он связывается по рации с диспетчером и начинает рифмовать коды, говорить о видимости и узлах.
А я смотрю на спину его громоздкой фигуры, втиснутой в кресло пилота. Если ему и неудобно в этом крошечном фюзеляже, он не произнес ни слова жалобы. На самом деле он почти ничего не сказал мне за всю поездку. В основном «ага», «не-а» и короткие ответы, которые пресекали все мои попытки завязать светскую беседу. В конце концов я сдалась и сосредоточилась на истрепанных пепельно-русых прядях волос, завивающихся вокруг его бейсболки и над воротником куртки, а не на том, что прямо за тонкими металлическими стенами и стеклянными панелями находятся тысячи метров, куда мы можем упасть и разбиться насмерть.
Реальность, которая кажется все более очевидной с каждым внезапным и сильным рывком.
Самолет кренится вправо, вызывая мой панический вздох. Я зажмуриваюсь и продолжаю делать спокойные, ровные вдохи, надеясь, что это подавит бурлящую тошноту. «Я справлюсь… Я смогу сделать это… Это то же самое, что и полет на любом другом самолете. Мы не умрем. Джона знает, что делает».
– Это Бангор, впереди.
Я осмеливаюсь выглянуть в окно и посмотреть вниз, надеясь, что обещание того, что мои ноги скоро коснутся земли, поможет справиться с паникой. Пышная, зеленая, ровная земля простирается настолько далеко, насколько позволяет видеть пасмурное небо – огромное пространство, в основном не тронутое рукой человека. Оно усеяно ручьями и озерами всех форм и размеров и одной широкой рекой, змеящейся через него.