Дикарка у варваров. Песнь Теней - стр. 28
— Знаешь, ты прав. Мне нужно отправиться с вами на охоту!
— Марко... — подозрительно сузил тот глаза. — Что ты задумал?
— Ничего. Сам ведь говоришь, нам с принцем нужно помириться. Может, удастся завоевать его расположение на охоте! — и, делая вид, что разговариваю с Хедвиг, заторопилась к выходу.
7. Глава 7
Ещё не рассвело, когда каганёнок и его свита, включавшая нескольких стражников, собрались перед конюшней, готовые отправиться на изничтожение живности в горах. Увидев меня, принц неприятно ухмыльнулся:
— А ты что здесь делаешь, сэму? Тебя никто не звал!
— Я звал, — возразил Шона.
Принц ухмыльнулься ещё неприятнее и бросил:
— Тогда оставь в Астае своего охотничьего пса, Шона. Для дичи, которую способен поймать ты, вполне сгодится и этот цветноглазый щенок!
Мой защитник явно собирался что-то ответить, но я ткнула пятками Хуяга и понеслась к воротам. Шона догнал меня уже за пределами города.
— Начинаю думать, что ты прав, Марко. Пожалуй, дружбы между вами и правда никогда не будет.
— Невосполнимая потеря! — съязвила я.
Мне показалось, каганёнка по-настоящему злит моё нежелание вступать в перепалки. До происшествия на "арене" его насмешки уже не были такими ядовитыми, как сейчас. Что ж, я приготовила заключительную "ловушку", после которой буду игнорировать его по-настоящему — не стану даже кланяться! Собственно, это не совсем ловушка, а скорее демонстрация моего превосходства — ведь именно это бесит каганёнка больше всего. Главное, чтобы всё получилось естествено и как бы случайно.
Охота была жаркой. Каганёнок превзошёл себя в ловкости, собственноручно поразив стрелами самца кабана и самку "клыкастой" косули. А в промежутках между "расстрелом" животных без устали сыпал насмешками, отмечая, как при виде пролитой крови якобы бледнеет моё и без того белое лицо, спрашивал, в состоянии ли я ещё держаться в седле после увиденного, и, передразнивая мой жест, крутил возле глаз согнутыми пальцами, изображая, как моё нежное сердце рыдает от происходящей жестокости. Я отвечала на колкости блуждающей улыбкой, дожидаясь подходящего момента. И он наступил.
В поисках места для привала, прежде чем отправиться обратно в Астай, мы оказались недалеко от обрыва, где росло дерево, с которого я снимала Хедвиг. Рано или поздно мы должны были к нему выйти — дорога в столицу проходила у подножия горы, и я вскинула голову, собираясь, наконец, отыграться за все издёвки. Но Очир чуть всё не испортил. Ни с того ни с сего бросив в меня замшелой веткой, он глумливо поинтересовался:
— Как твой кречет, сэму? Ещё не околел?