Дикарь - стр. 9
Слава богу больше он ничего не предпринял, иначе я бы рухнула в обморок. Убрав руку, он повернул меня спиной к себе и подтолкнул к лавке.
– Ложись, буду парить тебя, – получила я очередную команду.
Через полчаса я буквально выползала из бани, распаренная так, как никогда в жизни. Следом шел мой хозяин, удерживая в руках ворох с моей одеждой. Открыв дверь, ведущую во двор, он небрежно стряхнул за порог мои вещи.
– Что ты собираешься с ними делать?! – возмутилась я, напрочь забыв, что нахожусь перед ним в чем мать родила.
– Сжечь.
– А это зачем?!
– Затем, что вещи эти тебе ни к чему.
– В чем же я буду ходить?
– В том же, в чем и я.
С этими словами он протянул мне длинную рубаху, точь-в-точь такую же, в какой был сам, по всей видимости, свою же, запасную. Я моментально натянула ее на себя, лишь бы прикрыть постыдную наготу, которую вновь осознала. Рубаха доходила мне почти до пят и болталась на мне, как огромный холщовый мешок.
Когда мой новый хозяин коснулся веревки, я чуть не взвыла, ожидая, что он снова привяжет меня к столбу. Но он лишь полоснул по ней ножом, отхватывая приличный кусок, и протянул мне.
– Пояс…
Перетянув мешок в талии, я не почувствовала себя более привлекательной. Хотя, для кого мне тут такой быть? Есть ли разница, как буду выглядеть, будучи пленницей какого-то варвара и самодура?
С приоткрытой двери потянуло прохладой, и я спохватилась:
– Оставь хотя бы кофту! – взмолилась. – Ее мне связала мама. Да и сентябрь на улице.
Я точно знала, что теплая шерстяная кофта – мамин подарок, но как ни старалась, вспомнить родителей не могла. Догадалась, что эта информация была частью той, что он стер из моей памяти. На глаза снова навернулись слезы, а сердце сжала тоска от беспросветности, что ожидала меня впереди.
Как ни странно, настаивать на своем он не стал. Молча открыл дверь, поднял с земли кофту и кинул мне. Должно быть, что-то человеческое в нем еще теплится, пусть и ничтожная часть. Возможно, у меня получится разжалобить его, и он отпустит меня по добру по здорову. Впрочем, идти мне все равно было некуда, поскольку как бы я не напрягала память, ничего вспомнить не получалось. В голове мелькали какие-то смутные образы, крутились обрывки фраз, но все это не складывалось хоть в более-менее отчетливую картинку. Сплошной сумбур.
– Назови мне свое имя.
Просьба сорвалась с губ, удержать ее я не успела. Сама не понимала, почему так важно для меня его имя. Наверное, потому что называть его хозяином я просто не могла, язык не поворачивался. Пусть это и было так, но не все в жизни можно называть своими именами. От его ответа сейчас зависело многое, в частности то, смогу ли я и дальше чувствовать себя человеком или превращусь в домашнее животное.