Дежурный по континенту - стр. 40
‑ Брателло, ‑ сказал Серебряков, похлопал Талалаева по могучей груди. – Сверли дырку для ордена.
‑ Разрешите выполнять? – спросил Талалаев.
Серебряков заржал, и Петров к нему присоединился.
‑ Выполняйте, ‑ махнул рукой резидент и полез за носовым платком.
‑ Шило возьмёте в канцелярии, ‑ добавил Серебряков.
Глава 7. Жадность с головой фраера на блюде
Если засчитать в трудовой стаж торговлю наркотой на уличной точке, Лопес в общей сложности проработал на Фелипе Ольварру двадцать семь лет своей жизни. Он был посвящён почти во все тайны Тихого Дона, включая такие, которые могли бы стоить головы и ему, и самому Дону. Он ворочал денежными суммами, на которые можно было бы в течение года кормить население города средней руки. Тем не менее, то, что генерал-майор Петров вслед за премьер-министром Гайдаром назвал бы «положительным сальдо», у Лопеса было хоть и не нулевым, но всё равно курам на смех. И в этом состояла вторая причина того, что Лопес через пять дней после визита к нему Мигеля Эстрады всё ещё телом находился не в райском городе Майами, а стоял на пороге кабинета Фелипе Ольварры и собирался с мыслями, готовясь войти внутрь. Первая причина заключалась в том, что эсфильтрация была ему обещана только после того, как возьмут террористов.
Так было угодно судьбе, что именно его, Лопеса, угораздило оказаться на пути сближения двух сильных мира сего: революционного движения «Съело Негро» и дона Фелипе. Первое вещественное, так сказать, доказательство серьёзности намерений оборзевших горильерос – взорванный гараж с лимузином и несколькими людьми ‑ было Дону предъявлено на его, Лопеса, территории.
С одной стороны, эта геополитическая ситуация смердела смертельной опасностью, но с другой стороны, ею можно было и воспользоваться с немалой выгодой для себя. Если подойти к делу с умом и осторожностью.
А без ума и осторожности в бизнесе Лопеса нечего было делать. Только скоропостижно помереть нехорошей смертью.
В своё время, когда Ольварра включил его в свою паскудную игру с колумбийским наркобароном, Лопес пожалел, что родился на свет.
Первой его мыслью была такая: собрать наличных денег сколько сможет, и – с саквояжиком – прочь из страны.
Вторая мысль была: найдут, потому что денег негусто.
Лопес собрал, сколько мог, наличных денег, сложил их в саквояж и абонировал сейф в Эхидос-банке в Гуадалахаре. Затем, поставив свечку божьей матери Марии, отправился выполнять поручение.
Прошёл день, другой, потом год, потом десять лет. Лопес оставался жив. Время от времени его переклинивало: он собирал, сколько мог, наличных денег и относил их в Эхидос-банк, добавляя к тому, что там уже лежало. Своему банку он не то чтобы не доверял, но вполне допускал, что каждый его чих в стенах своего банка становится немедленно известен Ольварре.