Дэйра. Книга I. Белая Госпожа - стр. 4
А вот что приходилось тщательно скрывать, так это шрамы, которые спускались на лоб девушки, словно щупальца, выглядывающие из-под волос. В пять лет в спальню Дэйры пробралась неизвестная кошка, которая напала на спящую, располосовав голову и едва не лишив скальпа. С тех пор девушка постоянно носила ленты, шляпы, шапки, обручи и другие головные украшения, хотя слухи об уродстве старшей дочери герцога расползлись быстро. И конечно, Дэйра ненавидела котов, которые платили ей той же монетой – шипели, плевались и нападали, если она пересекала их территорию. Поэтому кошачьих в замке не держали, о чем жалели слуги, вынужденные в одиночку сражаться с крысами и мышами, а еще Томас, который любил котов едва ли не также горячо, как свой мольберт с красками.
Бросив беглый взгляд на свиту отца, которая терпеливо ждала, когда лорд закончит воспитательную беседу, и отметив группу незнакомых людей, держащихся поодаль, Дэйра вздохнула и полезла дальше. Отец всегда устраивал из ее дня рождения грандиозные праздники, приглашая не только баронов подчиненных земель – Эйсиля, Кульджита, Ингула и Лаверье, но зачем-то и их друзей тоже. Герцог скучал по временам своей молодости. Тогда Эйдерледж не был захудалым приграничным краем, придавленным бременем долгов и вечной военной угрозой со стороны Чагарского ханства, которое охватывало Сангассию с юга, словно клешни чудовища. Полвека назад Эйдерледж был процветающим герцогством, опорой королей и источником золотоносной руды, угля, алмазов и меди. Кто-то верил, что земли прокляли, другие винили грабительские объемы, которыми вырабатывали рудники, но к тому моменту, когда родилась Дэйра, от богатых шахт Эйдерледжа остались только легенды. Поставки кедра и мачтовых сосен, которые по суше доставлялись на верфи в Нербуд, были единственной опорой, на которой еще держалась экономика герцогства, но и она начинала трещать в неплодородные годы, когда приходилось закупать продукты из соседних земель. Нынешний год был не худшим по сбору урожая, но, зная какой лютой и затяжной могла быть весна, расточительство отца Дэйра не понимала.
Тропа кончилась, и карабкаться по склону, поросшему диким папоротником и багульником, стало нелегко. В тени сохранялся иней и сапоги для верховой езды скользили, не предназначенные для таких упражнений. Уже через несколько метров Дэйра порвала перчатки и оцарапала кожу, ухватившись по ошибке за колючий ствол элеутерококка. Ей казалось, что за короткий подъем она произвела столько шума, что подранок предпочтет от страха спрыгнуть с обрыва, чем дожидаться неосторожного охотника.