Деяние XII - стр. 20

– Но в данном случае, – продолжал лекцию президент, – такой вариант был невозможен – Artel раскрыла Отрока гораздо раньше нас, и все это время он находился под её контролем. В такой ситуации я принял решение лишь наблюдать, вмешавшись в момент, когда противника можно будет застать врасплох… Однако, – Сахиб чуть поклонился в сторону Милорда, – теперь этот план сорван.

– Я уверен, – помолчав, заключил Сахиб, – что Отрок уже информирован о своей миссии, а это значит, что новый раунд миновал латентную фазу. И не мы в нём владеем инициативой…

Йо-йо исчезло. Президент тускло сообщил:

– Когда все умрут, тогда только кончится Большая игра.

Коротко поклонился, и, резко повернувшись, направился к лифту.

Дверцы шкафчика, скрывавшего лифт, распахнулись.

Он ждал в бунгало, лежа на бамбуковой кушетке – нагой.

Мэм, все ещё в строгом деловом костюме, шагнула к нему. Смуглое юное тело в оправе из матово отблескивающих шёлковых подушек казалось ей невообразимой драгоценностью, столь изысканной, что это граничило с непристойностью.

Гора Креста укуталась в ночное покрывало. Шум прилива, короткие крики бессонных птиц, говор деревьев под ветром гармонично сливались с тихой музыкой:

Сердце Мэм колотилось, как в двенадцать лет на первом свидании.

Он был сильно возбуждён и нисколько не скрывал этого. На припухших губах блуждала неясная усмешка. Светлые глаза глядели в упор, и то, что она разглядела в них, заставило её учащенно задышать.

Ей мучительно захотелось прикоснуться к нему, к самым сладким местам, которые затрепещут от прикосновений – нежнейшим темнеющим соскам, впадинкам над ключицами, и к этому, большому, сводящему с ума, воздетому к потолку.

Сделала ещё один шаг к кушетке. Его усмешка расширилась, показались белоснежные зубы.

– Жопа или голова? – неожиданно спросил он, ухмыляясь всё откровеннее.

Губы её раздвинула вожделеющая улыбка, показав блестящую внутри влагу и легкомысленную дырочку меж верхних зубов. Она судорожно взялась за верхнюю пуговицу жакета.

– Жопа, бэби, конечно жо-опа, – пролепетала покорно, порывисто сбрасывая одежду прямо на пол. Хотела снять большие профессорские очки.

– Оставь, – властно приказал он.

Лежали бок о бок. Её темные губы запеклись, глаза были закрыты. Всё ещё плыла в каком-то роскошном потоке: то ли Млечный путь восхищал к венцу вселенной, то ли ток её собственной крови уносил туда, где нет ничего, кроме вечной сладкой теплоты.