Деяние XII - стр. 13

Нынешний президент Клаба всегда внимательно следил за этой церемонией по мониторам – сразу не показывался на глаза новобранцам, дабы раньше времени не шокировать. Но хорошо помнил, как проходили испытание истиной все, кто составлял нынче правление. И сам принимал решение в отношении каждого кандидата.

По поводу Монсеньора, например, его в своё время посетили серьёзные сомнения. Да, разумеется, поп внутренне был готов к знанию – лицо его ни на секунду не выразило непонимания. Но то, что ещё прочитал на нём президент – печаль, покорность и полное отсутствие радости – очень ему не понравилось. Он уже готов был отдать приказ убрать старика, но сдержался: человек в Ватикане необходим – по множеству причин, не последней из которых являлась традиция. Традиция – очень важная часть Игры, и никакой лидер Клаба, даже такой лихой, как нынешний, не дерзнул бы преступить через неё.

Но Монсеньор работал прекрасно, и недоверие президента мало-помалу утихло. Ещё и потому, может быть, что, после него самого, из всех нынешних лидеров Клаба Монсеньор был самым старшим. Во время великой войны в оккупированной Польше закончил подпольную семинарию, уже тогда стал иезуитом, что было полезно. А ещё лучше то, что он был поляком, в крови которого вечно тлела ненависть к противнику. И ещё – хороший священник, верующий, что оставалось загадкой для президента: этого аспекта он просто не понимал, а то, что не мог понять, отбрасывал. Но Монсеньор был и опытным шпионом, многие годы работавшим в ватиканской Конгрегации доктрины веры, которая, как известно, является одной из самых эффективных разведок мира. Высоколобый старик в недорогом чёрном костюме, на котором лишь белоснежная колоратка выдавала духовный сан, глубоко погрузился в кресло. На широком славянском лице с умными глазами отражалась усталость от долгого пути.

Рядом с ним восседал Дядюшка Цзи. Президент с рождения жил среди азиатов и хорошо понимал их, хотя никогда не уравнивал себя с «полубесами, полулюдьми». Но китайцы его возмущали, когда он воспринимал волны высокомерия, посылаемые ими на белых людей из-за ширмы льстивой вежливости. Нет, конечно, он знал историю, более того, знал недоступную простым докторам наук тайную историю, а в ней Азия вообще, и, в частности, Китай, представали куда более значимыми, чем в институтских учебниках. Но знание в данном случае значения не имело – президент продолжал ощущать «бремя белого человека» столь же остро, сколь это было в его бесшабашной юности.

Однако присутствие в Игре китайского элемента было настоятельной необходимостью. Поэтому президент всегда был предупредителен с невзрачным Цзи, круглолицым, низеньким, неизменно одетым в потертый френч-суньятсеновку. Более того, это был, пожалуй, единственный член правления Клаба, избавленный от злых шуточек президента, который даже примирился с титулом «дядюшка», прекрасно понимая, что эта претензия Цзи – тоже часть безмерного высокомерия. Впрочем, с коллегами по Клабу китаец вёл себя так же, как с посетителями своей антикварной лавочки в Гонконге – улыбаясь добродушно и вещая велеречиво. Мало кто знал, что этот немолодой торговец – отпрыск одного их богатейших англо-китайских родов Сянгана, и очень немногие представляли, сколько миллиардов могут стоить подписанные им чеки. А то, что милейший Цзи ещё и имеет немалый вес среди коммунистов на континенте, и порой даже великий Дэн спрашивает его совета – об этом осведомлены были единицы особо посвященных. Как и о том, какое безмерное уважение к «дядюшке» питают «большие братья» многочисленных триад. Найдутся люди, замечавшие, что его магазинчик на Коулуне время от времени посещает, выходя из сияющего авто, пожилая китаянка в сопровождении серьёзной охраны. Но многие ли из них знают, что эта роскошная дама, по старой дружбе навещающая незаметного торговца – ушедшая на покой королева пиратов Юго-Восточной Азии…