Девятый вал - стр. 5

На старый склад никто, кроме меня, не ходит уже больше десятка лет. Я притащила туда мягкое кресло-мешок, пару ламп и расчистила от старой мебели немного места у пустой стены. Обычно я вешаю картины на стену, освещаю их, как мне хочется, и сажусь в кресло рядом, наблюдая.

Одного мимолетного взгляда на «Девятый вал» мне хватает, чтобы понять: я никогда в жизни не подниму его на стену, поэтому я использую стойку на колесиках, чтобы переместить картину на старый склад и оставляю ее стоять у стены. Я устанавливаю лампы так, чтобы осветить шедевр и с замиранием сердца включаю свет.

Я специально не смотрю на картину, пока не подхожу ближе к креслу. Стоит мне охватить ее взглядом, колени подгибаются, и я падаю в мягкий мешок, как тряпичная кукла. Прижимаю ладони ко рту. По коже бегут сотни и тысячи мурашек.

Темное, бушующее после ночного шторма, море лишает дара речи и выбивает из меня дыхание. Волны пенятся и закручиваются, словно гребнем. Море бушует, намереваясь проглотить утомленных борьбой за выживание членов экипажа корабля, отчаянно цепляющихся за мачту их потонувшего судна как за соломинку, последнюю надежду выжить. Их силы на исходе. Стихия уже почти сломила их, а ведь впереди еще самое страшное.

Девятый вал. Жестокая, смертоносная волна, самая опасная для жизни – девятая волна в шторме. Она наступает на них, словно море раскрывает пасть, готовясь проглотить людей вместе с остатками корабля и горящей, как рассветное солнце, надеждой в их сердцах.