Девятка - стр. 2

Но теперь я свободен.

Я встаю на мыски – пятки легко отрываются от пола. Не приходится даже подпрыгивать, чтобы оказаться в полете. Я завис в воздухе, на расстоянии примерно в кулак от пола. Мой лоб уже скрылся в потолке и, возможно, торчит на первом этаже поместья. Я пытаюсь двигаться, но тело слишком легкое, чтобы привычных сокращений мышц. Тогда я вспоминаю забавы младшей сестры. Она любила рассказывать байки про выходы из тела. В детстве она все уши прожужжала, что ночами, когда она ложится спать, на одной только воле поднимается и парит над собственным телом. Вспоминая это, я попытался представить, что поднимаюсь над потолком. Но то ли у меня воображение плохое, то ли выдумки сестры действительно оказались выдумками. Я решил сделать иначе. Я захотел подняться, захотел почувствовать, как голова проходит через толстый пол первого этажа. И у меня получилось.

Призрачное тело медленно поднималось. Я закрыл глаза, боясь, что в них может что-то попасть – хотя позже понял, что страх этот напрасен.

Я набрал скорость, пронесся сквозь потолок на первый этаж и увидел повариху в пожелтевшем фартуке, которая тащила на спине толстый мешок с продуктами. А повариха меня не увидела. Я смело полетел по белоснежному коридору. Мне за это не влетит, меня не побьют, даже не увидят. Я спокойно пролетал сквозь встречных людей. Пнул в зад своего хозяина – он даже не заметил.

Тесный домик стоял далеко от особняка. И пусть снаружи он облицован гранитом, чтобы не портить вид, внутри неотшлифованные деревянные стены, из которых я частенько получал занозы. На полу, покрытом небрежно разбросанной соломой, лежали мои товарищи – восьмерки и девятки. Они спали. Мы всегда спали, когда нас не заставляли работать. В тарелке недоеденная каша. Нас… теперь правильнее будет говорить «их», всегда будут кормить сытно и плотно. На вкус – полное дерьмо, но это только поначалу. Со временем перестаешь обращать на вкус внимание, еда служит источником энергии.

Мысленно попрощавшись со старыми товарищами, я вылетел через потолок, снова жмурясь. Взору открылось большое имение хозяина. Даже отсюда трудно разглядеть край. За огромными полями начинается лес, за лесом – город. А вот город хозяину не принадлежит.

Пролетая над лесом, я набрал скорость и снизился настолько, что ступни проходили сквозь верхушки деревьев. Лес сменился маленьким желтым городом. Я спустился к базару и пролетел мимо ряда рабов с разными клеймами. Восьмерки и девятки – крепкие, стояли спокойно. Им как будто бы и все равно, что их продают.