Девятиэтажка - стр. 39
– Больница связана с тем, что происходит в Девятиэтажке? – спросил Вадим.
– Да кто ж её знает, – ответил Борис, набирая какие-то склянки из шкафа в коридоре. – У нас не так много ответов, как тебе кажется.
– В Москве Больницу держат на замке, в неё нельзя заходить, – продолжила Настя. Чувствовалось, что историй о заброшке она знает не один десяток. – Охрана дежурит круглосуточно, и не зря. Несколько подростков умерло от несчастных случаев: перекрытия обрушались, лестницы складывались… И раньше было популярно прыгать с крыш. Поэтому её хоть и не сносят, людей внутрь не пускают.
– А можно подняться на крышу? – спросил Вадим.
– Нечего там делать, – хмыкнул Глеб.
– Пошли, почему нет, – сказала Настя.
– А мы лучше займёмся делом и отправимся за едой, – недовольно предложила Карина.
– Нет, – отрезала Настя. – Все помнят, что бывает, когда люди разделяются в Больнице. Все идём наверх.
Остальные недовольно заворчали, но последовали за Настей. До лестницы они шли по бесконечным извивающимся коридорам, и Вадим не мог понять, в виде какой странной геометрической фигуры Больницы построена.
Чтобы добраться до верхнего одиннадцатого этажа, они трижды меняли лестницы, потому что многие пролёты оказались разрушены. Блоки ступенек целиком обваливались на предыдущие этажи или висели, покачиваясь, на арматуре, торчащей из стен. Пока что на всех этажах было одинаково тихо и пусто. Граффити непонятным шрифтом повествовали истории тех, кто бывал здесь то ли в реальной Москве, то ли спустившись с пятого этажа.
Выход на крышу оказался загорожен сломанной железной дверью, которую пришлось вдвоём открывать Борису с Глебом. Оказавшись на крыше в самой центральной части здания, Вадим первым делом обратил внимание на форму корпусов больницы.
– Похоже на знак биологической опасности, – заметил он, разглядывая крышу сквозь высокие деревья, растущие прямо из бетона.
– Архитектор так и задумывал, – сказала Настя. – Здесь красиво.
Она села на край крыши и свесила ноги. Вадим уселся рядом, а остальные наматывали круги по крыше, тихо переговариваясь друг с другом и ворча.
Пытаясь всмотреться в горизонт, Вадим не увидел ничего, кроме бесконечного леса, как все и предупреждали. Низкие зимние облака, голые стволы деревьев, Девятиэтажка в стороне от Больницы – вот и весь неразнообразный пейзаж неприветливого дивного нового мира, в котором очутился Вадим.
– И что же вы… здесь делаете? – не знал, как правильнее сформулировать Вадим. Он посмотрел на свои руки в грубых перчатках из дублёной кожи и понял, что перестаёт чувствовать пальцы от холода.