Девятая жизнь Луи Дракса - стр. 8
– Это все ты виноват!
– Я? И ты говоришь это мне?
И она пытается загладить вину. Женщины всегда пытаются загладить вину. Проделывают Эмоциональную Работу. Если ее не проделывать, мужчина ни за что не вернется: он будет распивать в барах пиво и коньяк и думать о том, как бы развалить семью с помощью зловредной бабушки Люсиль, которая прислала мне поздравительную открытку, пятьдесят евро и еще свою фотографию с маленьким Папа́ и псом Юкки, которого потом задавил трактор. У Юкки из-за этого отнялись ноги, и ему пришлось делать Доброе Убийство. Это похоже на Право Избавления, только гораздо печальнее.
– Ну вот, – говорит Маман. – Чемодан я собрала. С пятницы на субботу мы ночуем в гостинице возле Виши, а с воскресенья на понедельник возвращаемся в Лион. У Папа́ целые выходные, так что закатим пир. Так: корзинка с продуктами, термос…
Принадлежности для пикника совсем новехонькие – наверное, это часть Эмоциональной Работы. Я их никогда не видел, эти пластиковые тарелки, чашки, ножи и вилки, потому что на пикник мы едем в первый раз – то есть семьей в первый раз. А с классом мы уже ездили. Там, если забудешь на земле мусор, нужно вернуться и подобрать. Учителя́ заставляют петь дурацкие песни, а в автобусе по дороге обратно непременно кого-нибудь тошнит. Маман ставит корзину в багажник, а мне же интересно. Я снимаю крышку с сумки-холодильника – там еда в бутербродной пленке. Эта пленка опасна для детей, потому что если налепить ее на лицо, будешь похож на страшного бандита, но потом задохнешься и умрешь. В корзинке еще лежит pâté[17]и saucisson sec, которую мы с папой по секрету называем ослиной пиписькой, потом сыр камамбер, виноград и праздничный пирог из «Patisserie Charles»[18]. Подходит Папа́ и тоже заглядывает в корзинку.
– Сколько ты всего накупила, Натали, – говорит он.
– Сорок лет бывает раз в жизни, – отвечает Маман.
– Ослиная пиписька, – потихоньку говорит Папа́ одними губами.
– А можно я возьму Мухаммеда? – спрашиваю я.
– Нет, chéri[19], извини, – отвечает Маман.
Но Папа́ говорит: почему бы и нет, он же будет сидеть в Алькатрасе. И мы ставим клетку с Мухаммедом в багажник рядом с едой. Вообще-то хомяков запросто можно оставлять одних даже на десять дней, потому что они мало едят. Здоровско, что мы снова одна семья – Маман, Папа́ и хомяк. Маман захлопывает багажник, и мы садимся в «Фольксваген Пассат», у него есть люк в крыше и еще проигрыватель на шесть дисков. Папа́ надевает солнечные очки – круто, он похож на гангстера. Он защелкивает ремень безопасности и заводит машину – дррр. Папа́ оборачивается к нам и улыбается: «ну, поехали» – словно все как обычно, словно они опять любят друг друга и не будет на свете никакого человека с повязкой вместо лица. Словно ничего ужасного не произойдет.