Девятая квартира в антресолях - стр. 12
– Танечка! Ну, какой Париж, – генерал понял, что оправдывается и попытался перейти в наступление: – И, кстати, тетушка твоя верно говорит, что мы проплатили уже и ткани, и фасоны – всё в оплату обучения включено, вы же по рукоделию выпускным платьем должны были год завершать.
– Папа, ты издеваешься? – дочка отстранилась на длину вытянутых рук, упершись ими в грудь родителя. – Своими руками пошитое из журналов или от известной модистки по последнему писку платье, есть разница?! Куда в своем выйдешь?! Мне, папа, замуж надо. Я не собираюсь у тетки взаперти всю жизнь сидеть. Или прикажешь к тебе под крыло – в полк, в Варшаву?
– Деточка, а тебе не пора пойти, переодеться, уже скоро время выйдет?
– Ничего, без меня не начнут. Не увиливай, папка!
Папке, видимо, в этот момент пришла какая-то светлая мысль в лысеющую голову, и он, словно опомнившись, мягко спихнул великовозрастную дочурку с коленей и встал сам:
– Разрешите представить Вам, Лев Александрович, мою дочь. Татьяна Осиповна Горбатова. А это мой… давнишний приятель, весьма известный в нашем городе архитектор – Лев Александрович Борцов, прошу любить и жаловать.
– Очень приятно, – жеманно присела в книксене кудрявая дочь генерала и так не по-детски стрельнула во Льва Александровича глазами, что тот испугался, что прямо из Института будет вынужден сегодня отправиться под венец. Он едва прикоснулся пальцами к протянутой ему ладошке, ответил, что и ему тоже очень приятно, и в этот момент произошло чудо. В распахнувшиеся двери зала входил с огромной коробкой в руках не кто иной, как Савва Борисович собственной персоной. Лёва поспешно извинился перед Горбатовыми и кинулся к Савве как к спасению. Тот может и удивился Лёвиному здесь присутствию, но виду не подал, видимо ему было не до того. Савва был так чем-то расстроен, хотя и тщательно пытался скрыть это, улыбаясь знакомым в зале, что Лев Александрович заметил его настрой и, не задавая вопросов, взял протянутую ему другом коробку:
– Лева, пристрой ее пока где-нибудь к стеночке, чтобы в глаза не бросалась.
Лев Александрович обернулся и увидел, что генеральская дочка наконец-то вынуждена была покинуть папеньку, так как переодетых институток в зале становилось все больше. Он отошел к стене и задвинул длинную коробку под стулья – свой и генерала.
– Не помешает, господин генерал? Вы извините, не могу с Вами разговор поддержать, тут мой близкий товарищ из Москвы только прибыл, у меня к нему небольшое дело.
– Помилуйте, батенька! Конечно, конечно, – махнув рукой, ответил генерал и Лева обернулся обратно к Савве.