Девять воплощений кошки - стр. 45
У брюнетки на щеках даже сквозь тональный крем проступают алые пятна гнева. Кудрявый блондин впился губами в спрей-ингалятор. Широкая грудь его ходит ходуном.
Беседовали на повышенных тонах именно они, а теперь при виде Кати – чужой, незнакомой, посторонней, вынужденно замолкли.
Катя прошмыгнула мимо. Надо же, какие страсти в музее… Но не наше дело, не наше дело. Мы тут только мимоходом, мимолетно, кратко. Наша цель – волшебная ночь в музее.
Хрррррр…. Какой противный звук. Это ингалятор выдает струю ментола. Им отчетливо пахнет в коридоре. Судя по всему, этот мужчина болен астмой.
Катя свернула за угол. И вот он – сумрачный вестибюль у касс и главная лестница – золотистые колонны, бежевая с алой полосой дорожка. На втором этаже гаснут лампы – две из четырех. А у дверей музея в вестибюле Анфиса и невысокая пожилая женщина в лимонно-желтом костюме «шанель», белой блузе, в удобных замшевых туфлях с изящными пряжками. Чистота и благородство прекрасной старости.
– Кать, ну наконец-то, где тебя носит так долго? Вот Виктория Феофилактовна, пожалуйста, познакомьтесь, это Катя, она мой самый верный помощник. Я без нее как без рук.
Катя подошла. Ага, это и есть старший куратор отдела личных коллекций госпожа Вавич. В отсутствие директора она тут самая главная.
– Добрый вечер, – поздоровалась Катя. – Простите, я здесь у вас немножко заблудилась.
– И не мудрено. Музей большой, – Виктория Феофилактовна улыбалась приветливо. – Но на ночь музеев мы закрываем второй этаж. Там залы небольшие, и мы решили, что туда ночные экскурсии не пойдут. Зато открыт весь первый этаж, наша гордость, наша визитная карточка – Египетский зал, Античный зал, Итальянский дворик.
– Я там… то есть, мы там все отснимем тоже, – Анфиса – сама энергия. – Виктория Феофилактовна, я бы хотела сначала сделать несколько ваших снимков. Как вы, например, спускаетесь… такая замечательная лестница, и вы, как хозяйка музея…
– Я не хозяйка, я лишь скромный куратор.
– Ну да, как хранитель, как добрый гений этого места, – пылкую Анфису уже несло, она размахивала цифровой камерой. – Вас не затруднит подняться наверх и потом медленно спуститься?
Виктория Феофилактовна улыбнулась еще мягче – ну что ж, раз надо, это же музей – инициатор съемки, и старческой походкой, однако весьма бодро и энергично, начала восходить по ступенькам.
– Есть, Верхнее царство! – Анфиса нажала на кнопку, и цифровая камера выдала целую серию беспрерывных снимков.
Потом она стала снимать, как куратор идет по лестнице своего музея.
Катя молча наблюдала за ними. Сама она вспоминала невольно сцену в коридоре. Любовная сцена и одновременно сцена ревности. Ну что ж, кто сказал, что музейщикам любить запрещено? Однако какой-то неприятный осадок остался… надо же, она подслушивала! И этот свист спрея противный.