Девять с половиной идей - стр. 12
Дальше Оля услышала какой-то глухой звук, похожий на удар. Недовольный голос дяди Саши произнес:
– Истеричка, ты что творишь! В квартире врачи, еще увидят. Но мы об этом позже поговорим, пошли, и скажи, чтобы ее обязательно забрали в больницу, нечего нам ковер в крови пачкать. Ясно, Мария?
Оля теперь поняла, что она очень не нравится дяде Саше, он не любит ее, но ничего поделать не могла. Не любит он и ее маму, которую назвал каким-то длинным и неприятным словом. Но она ведь медсестра, а никакая не проститутка. И что это вообще такое? Надо спросить у мамы, когда она выздоровеет.
Но спросить у своей мамы Оле больше ничего не пришлось. Потому что мама скончалась тем же весенним утром в городской больнице. Девочка проснулась на полу в ванной оттого, что кто-то открывал дверь. Она не помнила, как заснула.
– Оленька, – сказала, входя, тетя Маша. Она была одета почему-то в темное платье, а волосы забраны в пучок. Было видно, что она плакала, а морщины около глаз стали резче. – Оленька, вставай, солнышко. Мне надо тебе что-то сказать.
Оля быстро поднялась. Она поняла, что с мамой произошло что-то нехорошее. Скорее всего, ей придется сделать операцию. А это больно.
Они прошли в гостиную, где еще оставались следы ночного кошмара. Неубранные кровавые простыни и бинты, мамино скомканное красное пальто валялось в углу, а на нем был рассыпан пепел. Значит, здесь кто-то курил. Неужели дядя Саша, который раньше всегда делал это на лестничной клетке?
Оля обняла тетю Машу. Та, прижав ее к себе, сказала медленно и четко:
– Милая моя, я не хочу скрывать от тебя правду. Не надо никаких сказок о том, что мама в командировке.
– А что с ней? – спросила девочка, отстраняясь от тети Маши.
Та отвернулась, пряча от Оли глаза. В коридоре раздались детские голоса, это просыпались остальные члены семьи.
– Оля, она умерла, ее больше нет с нами, – тихо проговорила тетя Маша и вдруг заплакала.
Оля ошеломленно посмотрела на нее. Тетя Маша ошибалась, мама не могла умереть, это происходит только со старыми и некрасивыми, но не с ее мамочкой. Такого быть не может.
– Поплачь, детка, – тетя Маша попыталась привлечь ее к себе.
Но Оля вырвалась и отошла в сторону. Она не верила ей. Это все неправда.
– Где мама? – не по-детски серьезно спросила она.
Тетя Маша вытерла глаза и посмотрела на внезапно повзрослевшую девочку.
Оля не плакала. Она не плакала и в тот день, когда хоронили маму. Шел мелкий дождь, и совсем немного соседей вышли из дому, и никто, кроме тети Маши и ее детей, не решился поехать на кладбище.
Оля видела, что тетя Лариса, хотевшая купить мамино пальто, косо смотрела на гроб, где лежала такая незнакомая мама, утопая в красных и розовых гвоздиках. Несколько старушек о чем-то шептались, одна из них с притворной улыбкой погладила Олю по голове и, повернувшись к своей собеседнице, прошептала: