Девять месяцев до катастрофы - стр. 2
Немыслимо. Мы делаем это.
С собственным боссом.
Катастрофа.
2. Глава 1. 33 месяца до катастрофы
– Присаживайтесь, – по огромному кабинету прокатывается зычный мужской голос, вызывая легкий мандраж.
Я дошла до второго этапа собеседования с непосредственным руководителем и это немного пугает. Раньше я так далеко не заходила.
Мужчина за столом не поднимает головы, активно чёркая что-то в своем ежедневнике. Его спина прямая, как палка, а сильные мужские пальцы быстро и рвано выводят какие-то закорючки. Энергетика, которую он источает, сбивает у порога. И будь я чуть менее голодной, наверное, трусливо убежала. Работать на такого человека – явно не то, о чем мечтают вчерашние студентки. Но я уже здесь, у меня на руках красный диплом, а в черепной коробке неплохие мозги, я справлюсь.
Задираю подбородок, расправляя согнувшиеся под страхом плечи, и уверенно шагаю вглубь кабинет. Возле длинного директорского стола выбираю самый ближайший к руководителю стул и, присев, замираю.
В тишине, разрываемой только росчерками ручки по бумаге, проходит несколько злосчастных минут. Это заставляет еще больше переживать. Когда бросаешься в омут с головой как-то забываешь понервничать, а эта отсроченная беседа похожа на медленную пытку.
Наконец, мужчина в кресле руководителя откладывает ручку и поднимает на меня взгляд.
Пожалуй, я никогда еще не встречала таких глаз: пугающих бездной и засасывающих до трясущихся поджилок. Сейчас они кажутся совершенно черными, хотя уверена, у человека с его цветотипом таких глаз быть не может. Уж больно они контрастируют с мягкими пшеничными волосами и едва пробивающейся светлой щетиной.
Именно так и должны выглядеть киношные злодеи.
Но со своими страхами я привыкла бороться.
– Резюме, – низко рокочет он.
Я, как загипнотизированная, протягиваю ему бумажку, зажатую в руках. Он берет листок, разворачивает к себе и начинает читать.
– София… – начинает он с имени.
– Софья, – исправляю я.
Глаза-бездны снова поднимаются на меня. Вопросительно.
– София – церковный вариант имени Софья, а моя мама была атеисткой, – объясняю я. – К тому же, это чисто русская вариация с ударением на «О», нигде в мире так больше не произносится. И мне это нравится.
Выдаю и замолкаю. Наверное, это не самое лучшее качество для будущего сотрудника – неумение вовремя остановить свой рот. Но непримиримой в деталях меня сделала все та же мама, со своим специфическим подходом к воспитанию. И язвой тоже, но этот грешок я, пожалуй, попридержу.
– Что ж, Софья, опыта работы у вас нет, – возвращая взгляд к резюме, продолжает большой начальник.