Девять кругов любви - стр. 9
– Иосиф! – позвал Сенька. – Здесь Андрюша. Я говорил тебе, что у него проблема с работой. Можешь дать ему дельный совет?
– Прошу! – тот вошел в комнату, оставив дверь открытой.
– Иди один, – прошептал Сенька, – я его боюсь. Знаешь, он нам не родной, его усыновила когда-то бабка Соня…
Андрея встретил тощий, в теплом халате до пола человек, которого он не сразу узнал – так постарел Иосиф. Он без лишних слов показал гостю на стул в углу, очевидно, подальше от себя.
– У меня мало времени, – его тусклые, почти невидимые зрачки нетерпеливо оглядывали полки и шкафы, где в нерушимой пыли покоились бесчисленные книги.
«Уж не затеял ли он генеральную уборку?» – предположил Андрей, настроенный саркастически.
Иосиф, словно оскорбленный подобной мыслью, заговорил быстро и неприязненно:
– Я беседовал кое с кем о твоем деле и вот что выяснил. Рядом с вашей церковью стоял жилой дом, который рухнул вместе с ней, когда «это случилось». Поэтому при раскопках вы можете задеть тела погибших, что запрещено. Все они в свое время будут преданы земле в соответствии с традицией. Малейшее исключение из этого правила станет прецедентом для осквернения еврейских могил в любом месте и под любым предлогом, скажем, из-за необходимости провести шоссе на окраине Петербурга.
Андрей сделал протестующий жест, но Иосиф не дал ему произнести ни звука.
– Нам обоим известно истинное положение вещей. Я знаю Россию – я любил ее, мою родину, ее природу и культуру, но без всякой взаимности. Ваши лучшие умы терпеть не могли мой народ – Достоевский, Гоголь, Чехов и даже прекрасный Пушкин – помнишь строки: «Ко мне постучался презренный еврей». А ведь сам он, возможно, тоже из нашей братии. Но я ни на кого не обижен. Нас трудно и не нужно любить.
Иосиф подошел к маленькому, почти келейному окошку, и оно бледно осветило его голову, обросшую белесыми волосами так, что из них выглядывали только нос и колоссальный лоб с множеством мелких морщин, которые беспрерывно менялись подобно надписям на экране. И лоб этот говорил:
– Евреи начали свою историю, когда уже процветали цивилизации Китая, Египта и Греции. Люди жили там, как и в других языческих странах, согласно потребностям своего организма, желающего есть и совокупляться. Никто не мог требовать от них какой-либо морали, потому что собственные их боги обманывали, развратничали, убивали. И вдруг какое-то неизвестное племя ворвалось в этот «паганый» мир, и позвало всех в мечту, где никто не будет убивать, воровать и прелюбодействовать. Эти заповеди стали вызовом самой природе. Мы взвалили на человечество невыносимую тяжесть Моисеевых скрижалей, и оно возненавидело нас!