Девять кругов любви - стр. 12

Но он продолжал удивлять ее:

– Я знаю, вы не должны говорить со мной. Вам многое запрещено. Поразительно, как образованные и неглупые люди соглашаются и сейчас жить… в средневековье! Ведь вы и сегодня учите детей тому, что мир создан за шесть дней, а Земле… сколько? – спросил он себя шепотом. Ему, казалось, сносно владевшему ивритом, в присутствие этой девушки иногда приходилось мучительно искать нужные слова.

– Пять тысяч шестьсот пятнадцать лет, – чуть ли не по складам подсказала Юдит и, чтобы объяснить свой назидательный тон, добавила. – Простите, я учусь на педагога. И еще, – она с трудом сдерживала улыбку, – вы так увлечены, что иногда переходите на свой язык.

Тот смутился, а Юдит уже снова была серьезной:

– Но все сказанное вами о нелепости религиозных догм – правда. Я пришла к этому сама – когда «это случилось».

Ее испугала собственная откровенность, но это было то, что долго скрывалось от всех и ждало случая вырваться наружу. Пальцы Юдит тронули покореженный цветок жасмина:

– Я будто пережила такую же мутацию. Все сделалось другим. Бог оставил нас тогда, – она печально глянула вокруг, на остатки сохранившихся там и тут развалин. – А без Него наши обряды и обычаи превратились в бессмыслицу. Признаться, в трудную минуту я еще ищу утешения в молитве, но больше по привычке…

– И с такими мыслями вы хотите выйти… за раввина? – спросил Андрей с какой-то не осознанной еще надеждой.

Она опомнилась:

– Послушайте, кто вы? И почему я стою с вами здесь?

– Я Андрей, сенькин приятель.

– Андрэ, – повторила она как-то по-французски в нос. – Впрочем, вы, должно быть, не зря сказали «приятель», а не «друг». Вот уж два абсолютно разных человека: он – легкий, откровенный, а вы, по-моему, держите все внутри – свое одиночество, тоску по далекому дому и, может быть, девушке…

Так неожиданно проникла она в его, замкнутое от других пространство, что ему стало больно и хорошо, словно от рук матери, когда та врачевала его детскую рану. Растроганный, он сел на скамью рядом с Юдит.

– Что же не дает вам покоя, грустный приятель веселого Сеньки?

И вдруг он пожаловался:

– Я люблю вас!

Она улыбалась:

– Все хорошие люди должны любить друг друга.

Андрей молчал. Он видел Юдит всего один раз, и то мимолетное впечатление только усилилось сегодня – ее маленькое, с гладкой золотистой кожей лицо казалось слишком хрупкой оправой для тяжелых черных глаз.

– Нет, я не хороший человек, – сказал он угрюмо. – Я – предатель! Вот вы говорите о чем-то, и я притворяюсь… что наша беседа очень интересна, но это ложь. А правда в том, что мне нужно, – лихорадочно проговорил он, – поцеловать… ваши губы…