Девять дней начала света - стр. 34
Да, это был хороший вопрос, уместный и правильный. Но я не знала, как на него ответить. Как озвучить события, память о которых я гоню от себя каждую минуту своей жизни, разделившейся на до и после? Как рассказать о том, чего, если совсем уж честно, и не случилось? О том, что я отчасти сама и придумала, потому что реальность оказалась слишком жестока в своей прозаичности?
Но отец всегда говорил, что если не знаешь, с чего начать, то начинай сначала. Я так и попробовала сделать.
– Меня никогда никуда не отпускали одну. Сначала со мной везде была няня, а потом водитель.
– Из-за того, что тебя могли похитить ради выкупа? – сочувственно спросил Юзеф, и я слегка озадачилась, потому что никогда об этом не думала. Просто так повелось. Другие дети нашего, как выражался отец, круга, тоже нигде не появлялись без сопровождения. Это было одним из правил жизни, вот и всё.
– Наверно. Да и вообще… Папа всегда слишком за меня тревожился.
И это была чистая правда.
Я уже говорила, что являлась последним и поздним ребёнком бизнесмена и политика Льва Тимофеевича Кошурина. Конечно, при его положении и деньгах вполне допускаю, что было у меня разбросано по миру немало единокровных братьев и сестёр, но я о них никогда ничего не слышала. Знала лишь своего старшего брата Андрея, рождённого от первой и единственной законной жены отца. Она умерла ещё до моего рождения, в девяностых. Умерла не своей смертью, и подозреваю, не в последнюю очередь по вине супруга, чей род деятельности был тогда далёк от законного. Брат рассказывал о своей матери, как о доброй и умной женщине, которая имела такое влияние на нашего отца, какого после неё не смогла добиться ни одна из его многочисленных любовниц и сожительниц, включая и мою биологическую родительницу.
Её я не помнила. Она меня, скорее всего, тоже, поскольку моё появление на свет для этой девятнадцатилетней женщины было не более чем попыткой взять на пузо “жирного папика", в лице моего отца. Но не на того напала! Предъявив отцу нежданную беременность уже тогда, когда сроки не позволяли её прервать, мамаша вместо ожидаемого предложения руки и сердца добилась лишь моментального отлучения от олигархического тела вместе с некой суммой "отступных". Сумма эта, надо думать, не оправдала её ожиданий, потому что разочарованная и обозлённая неудачей родительница оставила меня в роддоме, уведомив об этом отца кратким текстовым сообщением.
Не знаю возымело бы это на него ожидаемое действие или нет, не будь СМС продублирована также и моему брату Андрею, которому на тот момент шёл двадцать шестой год. А уже Андрей, характером пошедший, видимо, в мать, и, в отличие от отца, всегда бывший человеком мягким и совестливым, не смог допустить того, чтобы его младшая сестрёнка росла сиротой. Уж не знаю как ему удалось этого добиться, но я была признана Львом Тимофеевичем и принята в его доме на всех правах родной дочери, хотя тест ДНК он наверняка всё-таки сделал, а то и не один.