Девять дней начала света - стр. 31
Платформа под телескопом ожила, послушная приведённому в действие механизму, двинулась вверх. Створки стеклянного купола над нашими головами с гудением электроприводов раздались в стороны. В обсерваторию хлынула апрельская прохлада.
– Распахивает небо сверкающие недра! – не прекращая петь, я направила кресло к комоду, из которого выхватила заранее приготовленную толстовку с капюшоном, начала натягивать через голову, из-за чего пришлось всё -таки замолчать. Но Юсик закончил куплет без меня.
– Для зорких и радостных глаз!
Это была песня звездочёта из старого фильма “Про Красную шапочку”. Мы исполняли её каждый раз перед началом наблюдений, сделали своим гимном, доброй приметой. Повелось такое с тех пор, как Юсик случайно вспомнил диалог звёзд из припева и озвучил мне его в лицах, во время одной из наших первых совместных ночёвок у телескопа. Мне так понравилось, что я тут же загуглила полный вариант песни. Мы прослушали её два раза подряд, на третий стали подпевать, на пятый выучили наизусть, а потом уже затягивали при каждом подходящем случае. А как не затягивать? В незамысловатой на первый взгляд детской песенке говорилось именно о том, что нам обоим было неизмеримо дорого. Говорилось простыми словами, сказочно и красиво, хотя казалось бы, какое отношение к такой серьёзной и точной науке, как астрономия, имеют строки о медведе, который по Луне едет на слоне? А вот цепляло же, до мурашек по коже, до щипания в глазах.
Порой, когда ко мне из прошлого снова подступала чёрная тоска, словно сгусток той самой подземной тьмы, в которую навсегда канула хорошенькая девочка на стройных ножках, я шептала песенку звездочёта, как молитву, и тьма отступала перед мерцающими переливами манящей млечной дороги из её припева.
– Юль, всё готово! – позвал Юсик с платформы.
Я толкнула колёса кресла, заранее вытягивая руки вперёд и вверх. Юсик привычно ухватил меня за них, приподнял, помог устроиться на сделанном по специальному заказу сидении, напоминающем седло на колёсиках, и вместе с ним придвинул к телескопу. Не к огромной трубе, ради которой здесь всё и обустраивалось, а к другому телескопу гораздо меньших размеров, стоящему рядом на треноге. Его можно было бы и не заметить на фоне могучего собрата, если бы не яркий корпус – золотой, как полуденные солнечные лучи. И это неспроста, ведь и сам телескоп тоже был солнечным, спроектированным и созданным для наблюдений исключительно за нашим главным светилом. Он, бывший последней моделью знаменитой серии хромосферных телескопов ""Коронадо" СоларМакс" появился у меня с год назад, когда я всерьёз увлеклась именно солнечными наблюдениями. И пусть стоил уже поменьше внедорожника (тем более что автомобили в этот же год почему-то вдруг резко подорожали) но тоже немало. Сам отец согласился на эту покупку, мягко говоря, без восторга, скорее с плохо скрытым раздражением. К тому времени он уже не воспринимал мою страсть к астрономии с прежним энтузиазмом, уже не считал её тем, что вернуло его искалеченной дочери интерес к жизни, и уже заговаривал о том, что пора бы мне перерасти это увлечение, чтобы начать думать о делах земных. Но за золотой мой “”"Коронадо" я всё равно была ему бесконечно благодарна.