Девять дней начала света - стр. 27
Честно говоря, услышав такое, я не обрадовалась. Не потому что стеснялась быть моделью для художника, а потому что тогда ещё не верила, что двенадцатилетний мальчишка из горного аула может рисовать так хорошо, что мне, глядя на его творчество, не придётся старательно изображать восторг, придумывать какие-то дежурные похвалы, и снова страдать от неловкости.
Но ни изображать, ни придумывать, ни тем более страдать не пришлось, потому что Юзеф оказался не только очень гордым мальчиком, что я уже накрепко уяснила, но и весьма талантливым.
Его рисунок не был идеальным в плане классического понимания живописи, если я хоть что-то в этом смыслю. Он выглядел именно любительским и детским, но я себя сразу узнала, пусть и была изображена небрежно, размашистыми мазками и пятнами. И, что самое неожиданное и даже дерзкое, изображена в момент, предшествующий нашему первому с Юзефом разговору, после того, как обрезала себе волосы садовыми ножницами.
Срезанных волос на рисунке было очень много. Они устилали землю под преувеличено массивными колёсами инвалидного кресла так густо, что казалось, будто оно плывёт по золотистым волнам. А над всем этим возвышалась тонкая фигурка в пастельных тонах, выглядевшая почти невесомой. Моя фигурка. С голыми плечами, на каждом из которых играло по солнечному зайчику, с пушистым облаком кудряшек, торчащих во все стороны после неумелой стрижки, с обращённым к небу одухотворённым профилем… Значит, вот какой тогда увидел меня Юзеф?
Я вдруг поняла, что слишком долго смотрю на рисунок, кажется, забыв даже дышать, а маленький художник нетерпеливо переминается с ноги на ногу рядом с моим креслом.
– Юзеф, это… как-то даже слишком хорошо. Я не такая на самом деле.
– Такая, – серьёзно возразил он, – Я поэтому сразу и захотел тебя нарисовать. Стоял, подглядывал из-за кустов, как дурак. А ты, пока себе волосы резала, смотрела только вверх. Так и нарисовал.
Он выпалил это на одном выдохе, сразу смутился, и засопел, уставившись в землю. А я почувствовала, что краснею и не смела поднять взгляда от рисунка.
Вот такие мы два чудика.
Чтобы прервать неловкую паузу, я вернула Юзефу айпад, и спросила:
– А другие рисунки у тебя есть? Покажешь?
– Другие только в скетчбуках и в альбомах. Этот первый, который я нарисовал на планшете.
– Ну покажи в скетчбуке и в альбомах, – проявила я бестактную настойчивость, но тут же спохватилась, – Если хочешь, конечно!
Юзеф хотел. Так хотел, что его глаза цвета крепкой заварки распахнулись и потеплели. Что и неудивительно, если подумать. Наверняка ведь каждому художнику, да и вообще любому творцу, нужен кто-то, кто оценит его творчество. А кто здесь мог бы оценить рисунки Юзефа? Не Муртазавр же.