Девушки из бумаги и огня - стр. 18
Дважды в день юнга приносит мне поесть. Это добрый мальчик-полудемон из собачьего клана, его человеческое тело покрыто густой серой шерстью, из-под рабочего саронга видны песьи лапы. Однажды вечером он принес мне дополнительную порцию паровых булочек бао, заметив, что предыдущей порцией меня бесславно вырвало. Этот маленький жест доброты так удивил меня – в том числе и тем, что его сделал некто из касты Стали, – что я не удержалась и спросила:
– Почему?..
Он замер на пороге и оглянулся через плечо, стараясь, тем не менее, не встречаться со мной взглядом.
– Что – почему?
– Почему ты помогаешь мне? Я ведь… я ведь из Бумажных.
Он снова разворачивается к двери и тихо отвечает:
– Это значит, что ты нуждаешься в помощи больше, чем кто угодно другой.
Я смаргиваю слезы и отворачиваюсь. Я рада, что он ушел раньше, чем заметил, как больно мне стало от его сочувствия.
Наконец наступает утро пятого дня плавания – и я слышу на борту громкие крики. Слов я не различаю, их уносит ветер, но наконец, по крайней мере, одно слово удается разобрать. Слово влетает мне в сердце на черных крыльях страха и на светлых крыльях надежды.
Хан.
Королевская провинция. Мы на месте.
Я подбираюсь к окну. Сначала не могу ничего разглядеть, а потом в поле зрения появляется побережье и очертания города. Черный Порт – главный портовой город Хана. Свое имя он получил из-за черного камня окружающих его скал. Сам город куда больше, чем я могла себе представить, он раскинулся на многие мили, украшая побережье разноцветными зданиями и уходя далеко в сторону гор. Ярусы деревянных домов взбегают по склонам, приподнятые края крыш похожи на изогнутые листы горящей бумаги.
В гавани полно кораблей. Пробираясь между ними, наш кораблик по сложной траектории приближается к берегу. Паруса и флажки других судов проплывают вдоль обоих бортов так близко, что нетрудно рассмотреть гербы и надписи на них. Тут и символы, означающие удачу, и знаки принадлежности к разным кланам, и багровые бычьи черепа на черных парусах военных кораблей.
– А, значит, ты все-таки жива, – слышится от двери каюты издевательский голос. – А мы уже начали бояться, что ты собственную душу выблюешь.
Я оборачиваюсь. На пороге стоит генерал Ю.
По крайней мере, ты признаешь, что у меня есть душа, думаю я. Но вслух, конечно, ничего не говорю.
Он манит меня рукой.
– Пошли.
Мы проходим по коридору и поднимаемся на борт. После долгого плавания взаперти я щурюсь, заново привыкая к открытому пространству, к морю и небу. Когда глаза наконец приноравливаются к свету, я могу нормально оглядеться: вот яркие паруса торгового корабля на соседнем причале, вот белые пятнистые животы чаек, разрезающих воздух над нами, вот огромный город, растянувшийся на мили, темное дерево его домов, пятна соли на стенах.