Девушка в зеркале (сборник) - стр. 13

– А ты можешь и сама съездить проветриться, – крикнул он на ходу и тотчас пожалел о сказанном. При мысли, что она поедет одна, его охватило бешенство, и он язвительно прибавил: – Заодно и познакомишься с кем-нибудь.

– Твоя мать звонила вчера вечером, – проговорила Эмбер, вдруг оказавшись у него за спиной.

– М-м?

– Отца пока не выписывают. Врачи говорят, необходимо дополнительное обследование.

– Сейчас у них поздно. – Герман посмотрел на часы. – Потом позвоню.

Он сел за стол. Эмбер, глядя на него, спросила:

– Как ты думаешь, не нужна ли нам вторая машина?

– Зачем?

– На всякий случай.

– «Мерседес» – очень надежная машина.

– Я не о том. Вдруг я поеду куда-нибудь, а тебе понадобится машина, или наоборот.

– Вряд ли я стану отлучаться надолго. Ты вполне можешь подождать.

– До Бата отсюда час езды, даже до калитки двадцать минут пешком, не говоря уж о ближайших соседях.

– Значит, надо запастись молоком и сахаром, – в шутку ответил Герман, но вышло так, будто он пожалел денег на второй автомобиль.

– А если мне срочно куда-нибудь надо будет съездить, пока тебя нет?

– Куда? – прищурился Герман, вспомнив, как она недавно полушепотом говорила внизу по телефону и сразу повесила трубку, едва он спустился.

– Не все ли равно? Мне здесь так одиноко. Поэтому хочется быть уверенной, что я могу выбраться отсюда, когда понадобится или просто когда захочется. – Эмбер обхватила плечи руками, будто защищаясь от холода.

– Да, понятное желание, – согласился Герман и понес кофе в кабинет. – Нам с тобой хорошо известно, что ты ненавидишь одиночество.

Потом он наблюдал в окно, как открылась и закрылась входная дверь и Эмбер в большом, не по росту, плаще и резиновых сапогах побрела в поле к голубятне, где провела около получаса. Наверное, она плакала. Однако у Германа не дрогнуло сердце, сейчас он не испытывал никаких чувств к женщине, которую совсем недавно искренне любил.

Первую неделю жизнь в доме протекала однообразно. Герман вставал около полудня и сразу отправлялся в кабинет, прихватив кофе. Там он сидел почти до вечера, затем мылся и одевался, а иногда и нет. В сумерках он выходил прогуляться вокруг дома, а когда возвращался, было уже темно и он снова исчезал в кабинете.

С Эмбер они почти не разговаривали. Порой она предпринимала попытки наладить отношения и, хотя ее усилия были шиты белыми нитками, не отступала. В иные дни она почти не беспокоила его, лишь готовила еду и оставляла подогреваться в специальной чугунной печи «Ага», пользоваться которой так и не научилась, или приносила в кабинет – смотря на что хватало ее рвения.